Неродная племянница миллионера (СИ)

Получается это, надо признать, тяжко, потому что близость Артура давит. Он буквально прижат своим огромным телом в мое. Бедра начинают болеть от того, с какой силой я вжимаюсь ими в стол.

— А стучать тебя не учили?

— Учили. Но сейчас я не в том состоянии, чтобы вспоминать о вежливости. Мне надоело сидеть здесь взаперти. Я вроде заложница твоя — никуда выйти мне не позволяешь.

Я упираюсь ладонями в широкую грудь, под которыми мощными толчками бьется его сердце. Внешняя сдержанность оказывается ложной. Артура выдает учащающийся пульс. Так же как и меня. Чувствую, как сердце сходит с ума, купаясь в коктейле злости на него и голода по мужчине, разрушившему жизнь моего отца. Ненавижу себя за это! За каждый вдох, который делаю только для того, чтобы уловить аромат его тела, на этот раз без примеси чертовых сладких духов. За то, что смотрю на его губы, как последняя жалкая идиотка. Что помню каждой клеткой как это, когда этот мужчина касается меня.

— Выходи. Со мной.

— Я не хочу с тобой!

— И поэтому даже не потрудилась одеться, когда вошла сюда? — голос Артура опускается так низко, словно звучит из самых недр. Вибрирует, окутывает пеленой, — кстати, мы плавно подошли ко второму пункту. Какого черта ты ходишь по дому раздетой?

— Я не раздета, — возмущенно выпаливаю я.

— То есть это ты называешь одеждой? — Артур подтягивает бретельку моего пеньюара и резко дергает ее вниз. Ткань туго впивается в кожу, а затем следует треск. Секунда и более негодная рубашка съезжает вниз по моему телу к ногам.

— Как ты смеешь?

Я возмущенно охаю, а живот в этот же миг пронзает острым возбуждением. Взгляд, который дядя опускает на мою грудь настолько темный и хищный, что мне кажется только от него одного мое тело способно разорваться на части. Соски до боли сжимаются в тугие комочки, а между ног становится влажно. Но мой мозг отчаянно сопротивляется предательскому телу. Он помнит, что этот человек сделал с моим отцом. Помнит, как он использовал меня.

— Смею, — гортанно произносит Артур, толкаясь бедрами в мой живот и буквально заставляя ощутить каменную твердость под толстой тканью его брюк. — Если я правильно помню, эту рубашку ты покупала для меня. Значит, я имею полное право сделать с ней все, что считаю нужным, — а потом вдруг в одну секунду он разворачивает меня к себе спиной и толкает грудью на стол. — И с тобой тоже.

Напряженные бусинки сосков вжимаются в холодную деревянную поверхность, создавая контраст для распаленной кожи. Возбуждение вперемешку с обидой и злобой подобно грому и молнии терзают тело. Пытаюсь подняться, чтобы вцепиться в холеное лицо Артура ногтями за то, как он ведет себя со мной, но он придавливает меня рукой к столу и резко наклоняется сзади, буквально ложась на меня всем своим немалым весом.

— Пусти меня, — рычу, отчаянно пытаясь приподняться. Щека вжимается в твердый стол, бедра упираются в край с такой силой, что завтра на коже останутся синяки, а в ягодицы острыми уголками впивается металлический ремень на штанах дяди. — Я не хочу тебя. Пусти!

— Проверим?

С этими словами Артур коленом раздвигает мои ноги. Свободной рукой сдвигает полоску стрингов в сторону и не церемонясь вводит у меня один палец.

Я сама чувствую, что он легко проталкивается внутрь. Даже усилий прилагать не надо. Зажмуриваюсь, борясь с собой и собственными ощущениями, взрывающимися яркими вспышками под кожей.

— Сама чувствуешь, как ты не хочешь меня, Рита? — сипло издевается на ухо изверг, явно довольствуясь тем, насколько я влажная. Чувствую, как он добавляет к первому пальцу второй и начинает двигать ими вперед и назад.

Я скриплю зубами, чтобы не издать ни единого стона, но внутри сразу закручивается ураган.

— Не хочу, — выдаю, едва не закатывая глаза.

Тяжесть с моего тела исчезает, но рука, прижимающая к столу — нет. Я не успеваю сообразить, как раздается сначала лязг пряжки, потом быстрый звук расстегивания молнии и уже через мгновение пальцы Артура меняет его член. Он пронзает меня одним резким ударом с такой силой, что у меня чуть искры из глаз не сыплются. Я жалобно скулю, царапая стол ногтями. Ненавижу его. Ненавижу так сильно! И себя также! За то, что принимаю его и кажется готова сойти с ума от того, что снова чувствую его в себе.

— Маленькая лгунья, — горячее дыхание щекочет мою шею. Язык Артура касается моего плеча, скользит к мочке уха, ныряет внутрь, высекая внутри меня еще одну порцию возбуждения, хотя я думала, что еще сильнее хотеть его просто невозможно. — Хочешь, как и я хочу тебя. Дико. Одурело. Мятежница, которая не желает слушать ни одного моего слова, — я вздрагиваю под каждым ударом его члена. Скольжу по поверхности, рвано тяну воздух открытым ртом.

— Не хочу, — продолжаю настаивать, выискивая крохи собственной гордости.

— Нет? — Вдруг все резко меняется. Рука со спины внезапно исчезает, а движения внутри меня прекращаются. Скорее слышу, чем понимаю, что Артур выпрямился, но из меня не вышел. Его член все еще растягивает меня, но не приносит таких нужных сейчас ощущений. — Тогда иди.