Нерон

В ту пору императора еще не особенно вдохновляло «искусство» убивать, любой ценой уничтожить своих соперников, он пока не стал, так сказать, профессионалом. Скорее всего это было лишь частью целого — успех, которым пользовался Британник на Сатурналиях. Правда, юноша пел там песнь с намеком на себя, о грустной судьбе наследника, лишенного прав. Тацит, [52] относившийся к истории более здраво, сначала обрисовывает популярность юного Британника, затем повзрослевшего молодого человека, готовящегося надеть тогу взрослого мужчины, наконец приводит угрозы Агриппины, которая, чувствуя себя отстраненной от власти, пожелала вступить в союз со сторонниками Британника. Чем больше она желала продолжать политику Клавдия, тем правдоподобнее был этот союз. Проведению такой политики мог помешать только сам Британник. Нерон тщательно подготовил убийство брата во время обеда. Яд был приготовлен Локустой. Во время обеда Британнику был подан обычный, правда, очень горячий напиток, настолько горячий, что Британник от него отказался, отодвинув чашу. Горячий напиток выливают, а ему подают новое питье, уже отравленное. Яд мгновенно поразил все органы. После первого же глотка юноша упал замертво. Испуганным сотрапезникам Нерон спокойно сказал, что у Британника падучая, этой болезнью он страдает с раннего детства. Уже ночью или на следующий день торопливо и без почестей, под проливным дождем, Британник был похоронен. Версия падучей становится официальной. Активная пропаганда сделала свое дело. Восемь лет спустя в одном из городов Понта на торжествах в честь Нерона, Поппеи и Британника была сделана запись, которая гласила, что Британник навсегда останется в памяти потомков представителем императорской семьи. Даже сегодня немало [53] сомнений в истинности убийства, не отбрасывается и версия об эпилепсии, поскольку Плутарх молчит по этому поводу. Но все это лишь догадки. Большинство же считают, что все-таки имело место отравление. Свидетельства современников, например Лже-Сенеки и Иосифа Флавия, достаточны для того чтобы принять версию отравления.

Сенаторы того времени в большинстве своем закрыли глаза на происшествие, а может быть, и простили его. На деле они опасались союза Агриппины и Британника и возврата к политике Клавдия. Ободренный успехом Нерон расширил свою деятельность. По мнению некоторых, он убил свою тетку Домицию Лепиду. Тацит не разделяет этого мнения, с его слов, давний противник Агриппины, она, по-видимому, в 59 году страдала либо раком, либо кишечной болезнью. Но Нерон сразу же после расторжения брака расправился с Октавией. Он боялся, как бы его бывшая жена, чьи сторонники спровоцировали народный бунт, не вступила в новый брак с аристократом, претендующим на трон. Решив расчистить место как можно быстрее, он вскоре уничтожает двух других очевидных кандидатов на имперский трон: Рубелия Плавта и Фавста Корнелия Суллу Феликса, опасаясь, как бы они не вступили в сговор с Октавией, от которой он раз и навсегда отрекся.

Самым опасным был, безусловно, Рубелий Плавт. Его мать Ливия Юлия, внучка Тиберия, [54] в 33 году вышла замуж за бывшего консула Рубелия Бланда, всадника. Рубелий Плавт был не кровным, а усыновленным ребенком потомка Августа, но и среди его предков были императоры. Больше того, у него сложилась блестящая репутация среди стоиков, благодаря чистоте помыслов. В 55 году Агриппину обвинили в стремлении женить его в интересах государства. В 60 году знамение небес — комета — предсказывает, что час Плавта настал: Нерон быстро удалил его из Рима, где и убил два года спустя. Тацит описывает одно за другим события, предшествовавшие смерти Октавии, по мере их следования.

Фавст Корнелий Сулла Феликс — истинный бездельник, беспечный, вялый — не интересовался ни политикой, ни стоицизмом. Он не стал бы организовывать вокруг себя идеологической оппозиции, как это сделал Плавт. Однако он отпрыск Помпеев, Суллы и Августа, поскольку был сыном Домиции Лепиды и, кроме того, братом по матери Мессалины, бывшей правительницы. Родственник Юлиев-Клавдиев и Домиции, он мог бы стать опасным. Нерон подозревал его в скрытых амбициях. Если он женится в конце концов на Антонии, дочери Клавдия, то, возможно, в 52 году будет исполнять функции консула.

С 55 года Паллант и Бурр были обвинены в подготовке заговора, направленного на свержение Нерона и его замену Суллой. Сулла рассматривался [55] как претендент на трон — сторонники политики Клавдия и Агриппина не пренебрегали им. Кроме того, очевидно, у него была связь с сосланным Рубелием Плавтом. В 58 году Нерон раскрыл новый заговор, поддержанный Суллой; он заставляет его покинуть Италию и навсегда отправиться в Марсель.