Нерон

Нерон любил смотреть на гладиаторские бои через отполированный смарагд.[240] Римляне полагали, что если смотреть на смарагд, то восстанавливается острота зрения, так как он своим нежно-зеленым цветом смягчает утомление глаз. Что же касается того, что было видно через полированный смарагд, то представлялось оно совершенно искаженным. Нерон не жаловал, как известно, кровавых зрелищ на арене цирка, и потому во время них, а присутствовать на гладиаторских боях, где были десятки тысяч охочих до них зрителей, императору полагалось, восстанавливал с помощью смарагда остроту зрения, мало заботясь о том, что камень этот полезный только мешает видеть происходящее на арене. После успешного разоблачения двух заговоров подряд и казней заговорщиков, а также тех, кого он сам к таковым причислил, Нерон, похоже, и на все вокруг смотрел как бы через смарагд, искренне воображая, что делает нечто для себя полезное, и не видел, что на самом деле происходит вокруг, а главное, скоро неизбежно произойдет.

Глава VII Войны и мятежи

Парфянский вызов

История Рима и войны — понятия неразделимые. Войны сопровождали историю Вечного города изначально, они шли всю его более чем тысячелетнюю историю, и именно умение воевать обеспечило гордым потомкам Ромула владычество над огромным пространством, которое ко времени воцарения Нерона простиралось уже от Британии на западе до Армении на востоке и от берегов Дуная и Рейна на севере до песков Аравии и Северной Африки на юге. Военные подвиги, военная слава — высшие доблести римлянина, и самые выдающиеся люди римской истории это те, кто прославил свое имя на полях сражений. Веками римские полководцы верно служили отечеству, не требуя себе взамен ничего, кроме почета, вершиной которого был торжественный въезд в Рим военачальника во главе победоносного войска с показом восторженной толпе богатейших трофеев — триумф. Но пришло время, когда полководцы, под чьим началом оказывались десятки и десятки тысяч воинов, стали сами задумываться и о власти. Первым правил Римом, опираясь на силу войска, Луций Корнелий Сулла, но вскоре он сам отказался от власти. О причинах этого загадочного решения историки спорят уже более двух тысяч лет. Смертельный удар Римской республике нанес Гай Юлий Цезарь. В отличие от Суллы он совершенно не собирался расставаться с властью, полагая править пожизненно и даже мечтая о царском венце. Кинжалы убийц пресекли на время возвращение монархического начала в римскую историю, но хитроумную форму монархии в республиканских одеждах, получившую наименование принципата, поскольку глава государства скромно именовался всего лишь принцепсом, то бишь первым в сенате, установил его внучатый племянник Октавиан, победившей в гражданской войне. Сам Октавиан, который стал носить имя Август после утверждения своего единовластия, талантом полководца не обладал, но умело использовал таланты тех, кого привлекал на службу. Победу в гражданской войне ему обеспечил полководец Агриппа, крупнейшие завоевания времени его правления совершил Тиберий, ставший пасынком Августа и его преемником. Первый римский император после основателя принципата был великим воителем. Трижды он одерживал великие победы, достойные триумфа. Одинаково успешно он воевал и в лесах Германии, и на равнинах Подунавья, и в горных ущельях Альп. Именно его победы сделали рубежом Римской империи все течение Дуная от истока до устья, а в Германии он сумел продвинуться до реки Альбис (совр. Эльба). Но время Августа и стало той эпохой, когда наметился закат великих римских завоеваний. Последние годы его правления были омрачены жестокими неудачами в Германии, где после гибели малоудачливого военачальника Квинтилия Вара с тремя легионами римлянам пришлось вновь отвести свои рубежи с Альбиса на Рейн. Грандиозный мятеж в Паннонии и Далмации, охвативший земли от Дуная до Адриатики, так перепугал Августа, что он даже объявил в сенате, что повстанцы, число которых определяли в двести тысяч человек, могут через десять дней оказаться у стен Рима. Мятеж этот удалось подавить, лишь вызвав легионы с Востока.

Тиберий, сменивший Августа во главе империи, от продолжения завоевательных войн практически отказался. При нем к Риму было присоединено только Каппадокийское царство на востоке Малой Азии, до этого и так полностью зависимое от римлян. Будучи сам великим полководцем, осуществившим при Августе крупные завоевания, Тиберий как никто другой знал и силу соседей Рима, и возможности римской армии. Потому здраво рассудил, что империи надо удерживать то, что она уже приобрела, не пытаясь ценой перенапряжения сил продолжать расширять свои пределы, тем более что на завоеванных землях время от времени вспыхивали мятежи. При Калигуле римляне отстранили от власти последнего царя Мавритании (совр. территория Северного Алжира и Марокко), что привело к восстанию населения этой страны. Усмирять вновь приобретенную территорию пришлось уже преемнику Гая Цезаря.