Неру

Подействовали ли на Ганди доводы Маунтбэттена, пугавшего возможностью «огромного общего пожара» на Индостанском субконтиненте, или сказался сильный нажим на Махатму со стороны напористого «прагматика» Пателя, волей-неволей повторявшего «теорию» Джинны о двух нациях? Было бы ошибкой как преувеличивать, так и преуменьшать влияние обоих на Ганди. Однако главная причина, вынудившая Махатму отступить от своей первоначальной точки зрения, заключалась в том, что после калькуттской резни и мартовских событий он переживал мучительный духовный кризис. Там, в Калькутте, Лахоре, Равалпинди, рушилась идея ненасилия, которую Ганди ревностно пытался привить соотечественникам и которая, как он верил, являлась единственным универсальным средством для разрешения всех жизненных проблем. Идея рушилась, хотя Ганди не признавался до конца в этом даже самому себе. Спустя несколько недель Ганди заявит о неудаче проповеди ненасилия, но все-таки будет продолжать отстаивать саму идею. «Ненасилие, — скажет он, — которое осуществлялось в течение последних тридцати лет, было ненасилием слабого... Такое ненасилие не может играть никакой роли в изменившейся обстановке. У Индии нет опыта в применении ненасилия сильного...»

Еще в 1944 году, напряженно размышляя над судьбами родины, Неру писал, что всякий навязанный ей раздел будет «возвратом к некой средневековой концепции, которая неприложима к современному миру». Будучи убежденным сторонником единой Индии, он считает неизбежным и возможным найти «форму свободы, обеспечивающую широчайшую автономию провинций и княжеств при одновременном сохранении прочных связей с центром. В пределах более крупных провинций или княжеств могут даже существовать, как в Советской России, автономные единицы. В дополнение к этому можно включить в конституцию все мыслимые виды защиты и гарантии прав меньшинства». Но уже тогда Неру, словно его одолевали мрачные предчувствия, признавался, что не знает, «как сложится будущее под влиянием различных не поддающихся определению факторов и сил,  г л а в н о й  и з  к о т о р ы х  я в л я е т с я  п о л и т и к а  А н г л и и» (разрядка авт.).

Вечером 10 мая 1947 года в Симле Маунтбэттен ознакомил Неру с проектом своего плана будущего устройства Индии, который он намеревался представить на рассмотрение британского правительства.

В два часа ночи Неру возвращается из резиденции вице-короля в гостиницу и сразу направляется в номер своего ближайшего друга и советчика Кришны Менона. Некоторое время он, предельно возбужденный, не может вымолвить ни слова, так велико его негодование. Маунтбэттен фактически предложил ему раздробить Индию — передать власть провинциям, оставив слабое федеральное правительство в центре. Вопрос же о том, будут ли эти провинции объединяться друг с другом, следовало решать каждой провинциальной администрации после того, как англичане уйдут из страны.

Утром Неру посылает вице-королю письмо, называя план «совершенно неприемлемым» для Индии. Разгадав подлинные намерения Маунтбэттена и его окружения, Неру прямо указывает, что осуществление этого плана приведет к раздроблению страны, неминуемо вызовет междоусобные конфликты с их беспорядками и насилием, еще больше подорвет авторитет центральной власти, деморализует армию, полицию, гражданские службы.

Маунтбэттен с хорошо разыгранным недоумением по поводу резкого письма Неру соглашается «доработать» план и заверяет Неру и других лидеров ИНК в искренности своего желания «построить сильную, сплоченную Индию». Однако сам продолжает вести спешные приготовления к разделу страны. В своей решимости разъединить индийскую нацию, ослабить ее и тем самым сохранить за Англией возможность вмешиваться во внутренние дела Индии, вице-король не брезгует никакими средствами. Так навязывает он свой план премьер-министру одного из княжеств, махараджа которого еще не вынес окончательного суждения. Глубокомысленно заметив, что является прорицателем, Маунтбэттен взял со стола пресс-папье из хрусталя, долго вглядывался в него, а потом обрадованно заявил ошеломленному собеседнику, что как раз в этот момент махараджа выразил свое согласие с планом. Об этом случае расскажет спустя несколько лет начальник отдела печати вице-короля Аллан Кэмпбелл-Джонсон...

Незадолго до отъезда Маунтбэттена в Лондон Азад попытался убедить вице-короля повременить с осуществлением плана. «Даже без всякого раздела, — с горечью говорил Азад, — в Калькутте, Бихаре, Бомбее и Пенджабе произошли погромы и мятежи. Индусы избивали мусульман, а мусульмане избивали индусов. Если в такой атмосфере произойдет раздел страны, реки крови прольются в обеих ее частях и ответственность за эту резню падет на англичан».