Неру

Ганди не мог оставаться безучастным наблюдателем. Он сближается с земляками и делает все, что в его силах, для облегчения их участи. Он вскоре отходит от юридической практики и, поселившись на ферме в поселке Феникс, недалеко от Иоганнесбурга, разрабатывает теорию ненасильственного сопротивления, мирного несотрудничества, которой суждено стать своеобразным политическим оружием индийского народа в его борьбе за независимость.

Теория Ганди не возникла на пустом месте, не явилась чем-то новым в истории мировой общественной мысли. Джавахарлал напишет впоследствии, что эта теория «почти столь же стара, как и сама человеческая мысль», но заслуга Ганди состояла в том, что он «первый применил ее в массовом масштабе — в политическом и социальном движении».

Истоки гандизма — в древних религиях: буддизме, индуизме, джайнизме, в христианстве (гандистское ненасилие и христианское «не убий»), в наследии выдающихся мыслителей Индии Рамакришны и Вивекананды, Тилака и Ауробиндо Гхоша, в трудах англичанина Джона Рескина и американских философов Ральфа Уолдо Эмерсона и Генри Дэвида Торо, с их неприятием буржуазной цивилизации и призывами вернуться к крестьянской общине и ручным ремеслам.

Огромное влияние оказал на Ганди величайший русский писатель и гуманист Лев Николаевич Толстой. «Книга Толстого «Царство божие внутри нас» буквально захватила меня, — писал Ганди. — Она оставила неизгладимый след в моей душе... «Краткое евангелие», «Так что же нам делать?» произвели на меня сильное впечатление. Я все глубже понимал безграничные возможности всеобъемлющей любви». Он называл Толстого «своим наставником», которому «обязан многим в жизни». Именем Толстого Ганди назвал ферму, где он жил с родственниками и друзьями.

Методы ненасильственного сопротивления по предложению одного из обитателей фермы Толстого назвали «сатьяграха» — «упорство в истине».

Не подчиняйся несправедливости, учил Ганди. Высказав свои требования, отстаивай их вопреки воле противника. Но не причиняй ему вреда. Противник покарает тебя, но твои страдания смягчат его сердце. Он осознает свою неправоту и уступит тебе.

Не правда ли, как близки гандистская сатьяграха и толстовское «непротивление злу насилием»? Столь же схожи индуистская «брахмачария» («приближение к божеству»), подразумевающая воздержание от потворства своим слабостям (сам Ганди принял обет брахмачарии в 1906 году и соблюдал его до конца своих дней), и идеалистическая толстовская проповедь нравственного самосовершенствования, которое должно привести к утверждению царства всеобщего благоденствия на земле...

Кульминацией сатьяграхи, которую осуществил Ганди в Южной Африке, стал поход бастующих горняков-индийцев из Наталя в Трансвааль в нарушение установленных правительством правил передвижения «цветных» по южноафриканской территории. Тысячи людей откликнулись на призыв Бхаи38 не подчиняться дискриминационным мерам, но в то же время не допускать какого-либо насилия в ответ на провокации и репрессии со стороны властей. Размах выступлений индийской общины вынудил правительство пойти на некоторые уступки и отменить наиболее одиозные законы, ущемляющие права индийцев в Южной Африке.

Возвратившись на родину, Ганди поселился в небольшой деревушке Кочраб близ Ахмадабада, столицы Гуджарата. Здесь 25 мая 1915 года в скромном бунгало, снятом с помощью ахмадабадского приятеля-адвоката, Ганди основывает «Сатьяграха ашрам» («Обитель сатьяграхи»). В ашраме живут двадцать пять человек, мужчин и женщин, добровольно отрешившихся от всего, что окружало их в миру. Пятеро из них приехали вслед за Ганди из Южной Африки, остальные прибыли из разных районов Индии.

«Обитель сатьяграхи» для Ганди — это Индия в миниатюре. «Я хотел ознакомить индийцев с методами, испытанными мною в Южной Африке, — вспоминал он. — Я жаждал выявить, насколько возможно применить эти методы в Индии».

Тщательно обдумывая и выверяя применительно к индийским условиям методику сатьяграхи, Ганди не торопится выносить ее за пределы ашрама. Он пока воздерживается от участия в деятельности Конгресса, со стороны внимательно следит за перипетиями отношений политических сил Индии, не отдавая предпочтения ни одной из них.

Проведший двадцать лет вне родины, Ганди остро чувствует необходимость узнать, как живут, о чем думают его соотечественники. Внешне ничем не отличаясь от простого крестьянина, одетый в домотканый плащ и дхоти, босой, с посохом в руках, он ходит по городам и деревням Индии. Знание нескольких языков (кроме родного гуджарати, он владеет хинди, маратхи, тамильским и телугу) помогает ему общаться с жителями разных районов.

Этот маленького роста, щуплый, кажущийся изможденным человек с тихим, глуховатым голосом и с прищуренными от близорукости добрыми глазами, умеет расположить к себе людей, вызвать их доверие. Обычно сдержанные, привыкшие высказываться с оглядкой крестьяне охотно поверяют ему свои сокровенные мысли и желания.