Нерв

Мне этот бой не забыть нипочем.
Смертью пропитан воздух,
А с небосклона бесшумным дождем
Падали звезды.

Вон снова упала, и я загадал:
Выйти живым из боя…
Так свою жизнь я поспешно связал
С глупой звездою.

Я уж решил: миновала беда
И удалось отвертеться…
Но с неба свалилась шальная звезда
Прямо под сердце.

Нам говорили: «Нужна высота!»
И «Не жалеть патроны!..»
Вон покатилась вторая звезда
Вам на погоны.

Звезд этих в небе, как рыбы в прудах,
Хватит на всех с лихвою.
Если б не насмерть — ходил бы тогда
Тоже героем.

Я бы звезду эту сыну отдал,
Просто на память…
В небе висит, пропадает звезда
Некуда падать.

Песня о госпитале[7]

Жил я с матерью и батей
На Арбате, век бы так,
А теперь я в медсанбате
На кровати, весь в бинтах.

Что нам слава, что нам Клава —
Медсестра и белый свет.
Помер мой сосед, что справа,
Тот, что слева — еще нет.

И однажды, как в угаре,
Тот сосед, что слева, мне
Вдруг сказал: «Послушай, парень,
У тебя ноги-то нет».

Как же так, неправда, братцы,
Он, наверно, пошутил.
«Мы отрежем только пальцы»
Так мне доктор говорил.

Но сосед, который слева,
Все смеялся, все шутил.
Даже если ночью бредил,
Все про ногу говорил.

Издевался: «Мол, не встанешь,
Не увидишь, мол, жены,
Поглядел бы ты, товарищ,
На себя со стороны…»

Кабы не был я калека
И слезал с кровати вниз,
Я б тому, который слева,
Просто глотку перегрыз.

Умолял сестричку Клаву
Показать, какой я стал…
Был бы жив сосед, что справа,
Он бы правду мне сказал.

Песня о новом времени[8]

Как призывный набат прозвучали в ночи тяжело шаги,
Значит, скоро и нам уходить и прощаться без слов.
По нехоженым тропам протопали лошади, лошади,
Неизвестно к какому концу унося седоков.

Наше время иное, лихое, но счастье, как встарь ищи!
И в погоню летим мы за ним, убегающим, вслед.
Только вот в этой скачке теряем мы лучших товарищей,
На скаку не заметив, что рядом товарищей нет.

И еще будем долго огни принимать за пожары мы,
Будет долго казаться зловещим нам скрип сапогов.
Про войну будут детские игры с названьями старыми,
И людей будем долго делить на своих и врагов.

А когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется,
И когда наши кони устанут под нами скакать,
И когда наши девушки сменят шинели на платьица,
Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять…

Аисты[9]