Нервных просят утопиться

– Только под подуш… ку. А ты… куда подумала? – пыталась изобразить презрительный взгляд Аллочка. – И никуда! Я не пой… ду! Ты чего? Он же нас… сдаст! Скажет – взяли девчонок… хотели убить… а они, сволочи… это мы с тобой… сбежали! И мужчины… от обиды… – Аллочка всхлипнула. – Гутя… я сейчас поняла… у Романа от обиды – инфаркт… Нас с тобой… в башню посадют…

Гутя бережно спустила на пол кота, взвалила тяжеленную тушу сестренки на горб и поволокла в спальню.

– Он… никогда не признается, что… они хотели нас убить… – кряхтела Гутиэра, волоча Аллочку. – А инфаркт… Роман всегда им страдал, а тут еще удар, напряженная обстановка…

– Ха! – радостно дернула ножками сестрица на горбу Гути. – Там еще елка и… милиция навстречу нам ехала… Я помню – ехала! Вот сердце преступника и… ик! не выдержало… а потом… И молоды-ы-е изуве-еры сидят с разбитой головой!.. Какие они, на хрен, молодые?

– Алисия, да не брыкайся ты!!

Свалив сестру в кровать, Гутя выдохнула. Следующего нести пришлось Карпа Ивановича. Старичок оказался значительно легче, однако тащить его было еще неудобнее – неисправимый ловелас, болтаясь на плече, в пьяном угаре хватался за все выступающие части тела. Гутя сначала хлопала его по блудным рукам, но потом перестала обращать внимания – старику, наверное, снилась сдобная Лизочка.

Глава 6 Простушка с хитрушкой

На следующее утро Карп Иванович проснулся свежий и бодрый, точно весенний тюльпан, чего никак нельзя было сказать про Аллочку. Женщина вышла из спальни со всклокоченными кудрями, красными глазами и дикой головной болью.

– Гутя, признайся, ты на меня вчера покушалась и хотела отравить? Какую гадость ты мне наливала? – недобро ворчала она на сестру.

– Аллочка, прелесть моя, ты пила только слабенькое вино, – подмигнул ей Карп Иванович.

– Совершенно правильно, а закусывала забродившим вареньем, – напомнила Гутя. – Слушай, Аллочка, чего это тебя так к алкоголю потянуло?

Алла Власовна аккуратно примостилась на диван, чтобы не тряхнуть головой, и тихо проблеяла:

– Сестричка… мне бы напиться…

– Ты уже вчера напилась… – бубнила Гутя, заваривая страдалице крепкий кофе.

– А я знаю отличное средство от похмелья, – выскочил с идеей Карп Иванович. – Вернее всего залезть в парилочку и пропотеть. С потом вся дурь выйдет.

Гутя только вздохнула:

– Если бы с потом дурь выходила, я бы Аллочку из парилки не выпускала…

– Ну не-е-ет, – канючила начинающая выпивоха. – Пот – это неэстетично. Гутя, сбегай в супермаркет, купи коньячка. Хорошим коньячком лучше всего похмелье лечится, я по телевизору видела.

– А я говорю – пропотеть! – долбил свое неугомонный Карп Иванович. – Только у нас парилки нет. А мы по-другому.

Сегодня Лось окончательно поверил, что никто не покушается на его драгоценное здоровье, и позволил себе пошалить. Он ухватил подушку и с силой долбанул ею хныкающую Аллу Власовну.

– Догоняй! – весело рявкнул он и заскакал по комнате козлом.

Аллочка от удара рухнула навзничь, точно куль, и взвыла:

– А-а-а!!! У меня голова болит! А он ее подушкой!! Сволочь!!!

Дама не стала бегать за игривым старичком, а гневно метнула в него тем, что подвернулось под руку. Сначала под руку подвернулась тяжеленная книга о вкусной и здоровой пище. Карп Иванович принял ее улыбающимся ртом и после этого улыбаться прекратил. Потом под руку Аллочки подвернулись старые тапки, потом подушка, а потом рука ухватила маленький аппаратик мобильного. Этого прыгающий Лось вытерпеть уже не мог:

– Не трогай мой телефон!!! – взвизгнул он и кинулся на обидчицу.

Гутя заглянула в комнату – родственники сплелись в тесный клубок и шарахались по всей комнате, натыкаясь на мебель.

– Ну и хорошо, пусть пропотеют, – успокоилась она и незамеченной выскочила из дома.

Сейчас Гутя направлялась к очередной женщине Севастьяна, к Тамаре. Интересно было бы посмотреть на ее фотографию – какие же женщины нравились Севе. А может быть, Гутя похожа на ту бедняжку? Нет, фотографию непременно надо увидеть. Кстати, у этой бедняжки, кажется, остался муж. И как ему представиться? Опять подружкой? Сегодня Гутя даже не накрасилась как следует, какая уж тут подружка. Да к тому же не всякой подруге могут сказать то, что Гутя хотела бы узнать.

Пока она размышляла, ноги уже донесли ее до нужного адреса. Дом, где проживала Тамара, ничем особенным не выделялся, но в одной из его квартир отчего-то повесилась молоденькая девчонка Томочка. Или ее кто-то повесил? Почему? Кому она мешала? Или все-таки сама? И как все это пережил супруг? Ему наверняка пришлось тяжелее всех – узнать, что твоя жена тебе неверна, а потом хоронить эту жену… И ведь, наверное, хоронил, про других родственников Севастьян ничего не говорил. Вероятно, супруг Томочки слишком ее любил. И как теперь с ним разговаривать, как бередить рану?

От таких мыслей сделалось грустно, и Гутя позвонила в нужную дверь с совершенно печальным лицом.

– Аиньки! – открыла ей двери молодая беременная женщина с рыженькой хилой косицей. – Вы к нам, что ль?

– Я?.. – растерялась Гутя. – Понимаете, здесь проживала Тамара…