Несбыточные путешествия в небывалые страны света

Отплывши несколько верст, подъехали к острову Сновидений и при вечерних сумерках вошли в гавань Сна, которая была вся обсажена маковым лесом и наполнена нетопырями и совами. На острове том была одна река, проистекающая из двух Снотворных источников. Городские стены были довольно высоки и раскрашены наподобие радуги пестрыми красками. В город входили четырьмя воротами; двое из них лежали к полю Хладномыслия; одни были железные, а другие глиняные. Сими выходили оттуда дурные и печальные сновидения. Другие двое ворот выводили в гавань; одни были построены из рога, а другие из слоновой кости. Мы вошли в город сквозь последние. Владычествует над сим островом Сон, коего дворец лежит по левую руку от входа. На правой стороне воздвигнут храм Ночи, которая почитается здесь богинею; а далее построен храм Куроглашения. Сон имеет у себя двух министров, Тараксиона и Плутокла, которые рождены от Ничего и Фантазии. Посреди площади протекает Источник мыслей. Одна сторона храма посвящена Правде, а другая Лжи. Островские жители весьма между собою различны; одни красивы и стройны; другие же малорослы и безобразны. Первые одеты великолепно, подобно как цари на театре; а другие покрыты лохмотьями и лоскутками. Нашли мы там многих из наших знакомых, которые зазвали нас к себе, употчевали по самое горло и при отъезде пережаловали всех Князями и Королями. Пробыли мы там двенадцать ночей, и во все то время ничего иного не делали, как только ели и спали. Наконец, проснувшись от громового удара, пошли на свой корабль и отвалили от гавани.

Чрез трои сутки приехали в остров Огигию. Еще до прибытия нашего туда распечатал я Улиссово письмо, опасаясь того, чтобы сей обманщик не сыграл и с нами какой-нибудь шутки. В письме том нашел я следующее:

«Улисс Калипсе. Едва только я тебя оставил, как претерпел кораблекрушение, и с великим трудом при помощи Левконои спасся на Феакийскую землю. Пришедши домой, нашел у жены моей великое множество любовников, которые объели и пропили все мое имение. Я перебил их всех до смерти; а потом умерщвлен и сам Телегоном, которого родила мне Цирцея. Теперь живу на острове Благополучных, где оплакиваю те удовольствия, которыми наслаждался с тобою, и сожалею о том, что не остался у тебя навсегда и отказался от предлагаемого мне тобою бессмертия. Если только удастся мне отсюда убежать, то будь уверена, что меня опять у себя увидишь. Прощай!»

Сошедши на остров, нашли мы очень скоро Калипсину пещеру в самом том виде и положении, как она описана Гомером. Калипса вышивала обои. Прочетши поданное мною ей письмо, начала неутешно плакать. Просила нас к себе в гости и употчевала великолепно. В продолжение стола задавала нам разные вопросы; а особливо спрашивала нас: так ли Пенелопа пригожа и целомудренна, как о ней говорят писатели?

Пробывши у ней несколько времени, возвратились на свой корабль и на другой день при попутном ветре поехали далее. Двои сутки качало нас жестоко бурею, а на третий день напали на нас варвары, ездящие по морю на шестиаршинных тыквах. Когда тыквы на гряде высохнут, то выколупывают они из них всю середину; семечки употребляют вместо каменьев, листья вместо парусов, а из стволов делают мачты. По долговременном с нами сражении увидели мы других морских разбойников, которые нападшим на нас были злейшие неприятели, почему они, заприметя их, разбежалися в разные стороны. Мы, оставшися на свободе, распустили скорее паруса по ветру и побежали в открытое море, не ожидая конца сражения. Но по всему видно, что победителями остались последние; числом их было гораздо больше, а и суда их состояли из ореховых скорлуп, а не из тыквов.

Избежавши опасности, перевязали наших раненых и наблюдали всевозможную осторожность, дабы не подвергнуть себя опять нечаянному нападению. Предосторожность наша была для нас и небесполезна, потому что пред захождением солнца напало на нас около двадцати человек, ездящих верхом на Дельфинах, которые скакали по воде, как самые резвые лошади. Подъехавши к нам близко, окружили нас со всех сторон и бросали в нас рачьими глазами, которые были величиною больше страусова яйца и могли бы нас утопить непременно; но мы, стреляя в них из нашего оружия, прогнали до самого их острова, который был пустой и бесплодный, что и принуждало их по морю разбойничать.

Около полуночи настала великая на море тишина. Мы нашли гнездо ледяной птицы, которое почли сначала за подводный камень; но, осмотря обстоятельнее, сошли на него и увидели, что свито оно из тростника и камыша; нашли в нем около пятисот яиц, из коих самое меньшее было величиною с сороковую бочку. Находящиеся в них цыплята были уже почти совсем высижены и под скорлупою пищали.