Несбывшаяся весна

Нет, он не даст себя так легко поймать! Надо быстро думать и быстро соображать, чтобы не позволить Храмову обратиться с каким-нибудь каверзным вопросом к Ольге. Она совершенно растерянна, все, что угодно, может ляпнуть в таком состоянии!

– А он был не на улице, а в своем полуподвале, – пояснил Храмов. – Окна ниже тротуара, форточка всегда открыта. Мустафа стоял около форточки и слышал, как мужской голос произнес: «Ну, теперь ты со мной поговоришь!» Потом начался долгий разговор, которого он не разобрал. Говорили Ольга Дмитриевна и мужчина. Мустафа узнал летчика, который к Ольге Дмитриевне иногда приходит. Зовут его Николай, фамилия Монахин. «Кавалер! – сказал мне Мустафа. – А она ему от ворот поворот! Все соседи переживали. Хороший был бы жених! Вот и в тот вечер они ссорились!» В то время, пока Ольга Дмитриевна и ее «кавалер» ссорились, рассказывал дальше дворник, «майор, которого убили»… это вы, Егор Егорович, – уточнил Храмов, – неподвижно стоял у подвального окошка. Мустафа отчетливо видел начищенные сапоги.

«Егор? – подумала Ольга изумленно. – Его зовут Егор?! Ему не идет это имя. Никакой он не Егор. Вот Георгий было бы гораздо лучше…»

Она думала только об этом и почти не слышала Храмова, который продолжал:

– Потом летчик убежал, а майор вошел в подворотню и сказал сердито: «Вы забыли свой портфель!» И начался новый разговор, которого Мустафа не слышал, но Ольга Дмитриевна и майор, по его словам, иногда начинали друг на друга кричать, а иногда почти шептались или вовсе молчали.

«И хорошо, что он ничего не слышал, – холодно усмехнулся Поляков. – А то мог бы услышать, как я рассказывал Ольге о судьбе ее матери. Вот порадовался бы Храмов! А может, огорчился бы. Не могу сказать. Я его не понимаю!»

– Криком разговор и закончился, – продолжал Храмов. – Ольга Дмитриевна убежала, Мустафа слышал, как стучали ее каблучки. И тогда в подворотню вошел еще один человек…

– Кто? – хором спросили Поляков и Ольга.

– Мустафа его не видел, тот стоял сбоку от окна, Мустафа видел только его тень. Итак, он вошел в подворотню, раздался выстрел, и человек убежал.

– А Мустафе все это не приснилось? – хмыкнул Поляков. – Какой-то роман, честное слово…

– Мустафе это не могло присниться, поскольку романов он не читает, – сухо проговорил Храмов. – Он вообще безграмотен.

– Понятно, – сказал Поляков, лишь бы что-нибудь сказать, и покосился на Ольгу.

Она сидела на своем стуле, как будто была к нему прикована по рукам и ногам: без движения. Почти не дыша. Бледная и молчаливая.

– Конечно, первое, что приходит на ум, – продолжал Храмов, – это что к подворотне вернулся летчик, Николай Монахин. Судя по всему, он был очень недоволен исходом вашего с ним, Ольга Дмитриевна, разговора и решил что-то поправить. А тут – другой мужчина. Ну и он решил избавиться от соперника.

– Он не соперник товарищу майору, – казенным голосом возразила Ольга, и Поляков с Храмовым надолго задумались над смыслом ее фразы.

– Да и подозревать Монахина мы не можем, – после заминки произнес наконец Храмов. – Понимаете, как только он вышел на площадь Минина, с ним заговорила женщина… вы уж извините, Ольга Дмитриевна… особа веселого поведения, довольно известная в определенных кругах. К сожалению, милиция о ней знает, но смотрит на такие дела сквозь пальцы, учитывая особенности мужской природы, а может быть, получая немалую мзду. Монахин, видимо, был в таком расстройстве чувств, что отправился к ней и пробыл часа два, не меньше. Соседи той особы, возмущенные родом ее деятельности, за ней следят. Они видели, во сколько летчик пришел, во сколько ушел. Монахин никак не мог стрелять в майора Полякова!

– Слава богу! – сказала Ольга. – Ой, ну слава богу!

Видно было, что измена «кавалера» ее нисколько не огорчила. Даже наоборот!

Поляков обнаружил, что и он рад. Просто счастлив! Особенно теперь, когда Ольга сказала, что Монахин товарищу майору не соперник…

И он улыбнулся Храмову.

Но Храмов не улыбнулся в ответ.

– Приятно наблюдать проявление такого человеколюбия, – сказал он сухо. – Но это как раз осложняет дело. Попытайтесь вспомнить, не было ли между вами с товарищем майором сказано чего-то такого… личного, что могло бы заставить того человека выстрелить в майора.

– Еще один ревнивец, что ли? – снисходительно пробормотал Поляков.

– Может быть, – пробормотал Храмов.

Ольга покачала головой:

– Нет. Этого совершенно не может быть. Во-первых, Николай был мой единственный, так сказать, поклонник, хотя я уже два года назад ему отказала. А во-вторых, мы ни о чем таком, личном, с товарищем майором не говорили.

– А о чем вы говорили? – резко спросил Храмов. – О чем?! Что было между вами сказано такого, после чего тому человеку понадобилось в майора стрелять?

Ольга пожала плечами. Поляков тоже – но в меру своих сил, одним правым плечом.