Несчастливое имя. Фёдор Алексеевич

С началом дождей в Белокаменную вернулись последние стрелецкие полки, участвовавшие в войне с Турцией и до времени остававшиеся на рубежах. В их семьях праздновали возвращение, но радость прошла. В полках не было порядка, чем пользовались офицеры, используя стрельцов, словно холопов, в домашних работах. А всё из-за чего? Государь, видя болезнь главы Стрелецкого и Рейтарского приказов боярина князя Юрия Алексеевича Долгорукова, отстранил его от приказа и поставил на его место боярина князя Хованского, но Долгоруков приказ не сдавал. К тому же вернувшиеся из походов солдатские полки по привычке обращались за приказами к Ромодановскому. Неразбериха нарастала. Подчас Долгоруков издавал один указ, Хованский противоположный, а Ромодановский требовал своё. Царю было не до Стрелецкого и Рейтарского приказов. Его родня и ближние бояре подобрали ему невест, которых надо было увидеть и на что не было времени. Так, боярин князь Иван Михайлович Милославский предлагал в невесты свою двоюродную племянницу Фёклу Милославскую. Царевны его поддерживали, но имели и запасную девицу, Евдокию Куракину. Боярин Языков, решив перекинуться в стан боярина Матвеева, предлагал Марфиньку Апраксину, крестницу сосланного боярина.

Сам же вдовый царь не смог увидеть пока ни одну, ибо дела государственные накатывались снежным комом. Патриарх требовал Собора, так как дела с расколом зашли слишком далеко, требовалось создать ряд новых епископий, с этим царь был согласен, но в количестве оба расходились. Патриарх требовал расширения монастырских тюрем и хотел ужесточить по духовным делам «гражданский суд».

Пятнадцатого октября Собор открылся, но сонм митрополитов был не согласен ни с царём, ни с патриархом. Собор, как и дума, превратился в сплошную говорильню, а митрополиты и архиепископы между делом давали пиры друг другу, словно мирские бояре.

Митрополит Иов Ростовский собрал семнадцатого октября в своих палатах тех, кто в будущем станет приверженцем царевича Петра. Здесь были: Борис и Михаил Голицыны; Борис, Григорий, Лука и Яков Долгоруковы и брат их троюродный Михаил; Андрей, Михаил и Фёдор Ромодановские; Юрий и Пётр Трубецкие; Василий и Никита Вяземские; попали сюда братья Алмазовы. Все они были воинственно настроены и горячились сверх меры. Митрополит восседал во главе стола, словно вождь дикого племени. Молодые бояре и дворяне спорили с ним о расколе, о царских обязанностях и о русской душе. Вечных на Руси темах для споров.

Григорий Долгоруков зло кричал: