Несчастливый город

— Пьян в стельку. — Лола повернулась к нему; лицо ее было спокойным. — Бедная Нора! Не понимаю, зачем он пришел сюда? Думаете, этот идиот в меня влюбился?

— Вам виднее, — усмехнулся Эллери. — Полагаю, мистер Хейт, вам лучше пожелать доброй ночи вашей привлекательной свояченице и позволить старому приятелю отвезти вас домой.

Джим сидел, раскачиваясь взад-вперед. Внезапно его голова поникла. Он спал согнувшись, словно огромная тряпичная кукла с рыжеватыми волосами.

— Что вы знаете об этой истории, Лола? — быстро спросил Эллери.

— О какой истории? — Она смотрела ему в глаза, но ее взгляд ничего не говорил.

Эллери улыбнулся:

— Ни одного попадания — одни промахи. Но когда-нибудь я выберусь из этого непроглядного тумана! Доброй ночи.

Он перекинул Джима через плечо. Лола открыла дверь.

— Там две машины?

— Его и моя — точнее, Пэт.

— Я привезу машину Джима утром. Оставьте ее здесь, и, мистер Смит…

— Да, мисс Райт?

— Приходите снова.

— Может быть.

— Только в следующий раз стучите, — улыбнулась она.

* * *

С неожиданной твердостью Джон Ф. взял на себя инициативу.

— Никакой суеты, Герми, — заявил он, грозя ей тонким указательным пальцем. — Рождеством будет заниматься кое-кто другой.

— Джон Фаулер Райт, чего ради…

— Мы все отправимся на рождественский обед в горы, проведем ночь в охотничьем домике, будем жарить каштаны на костре Билла Йорка и как следует позабавимся.

— Что за нелепая идея, Джон? Нора отобрала у меня День благодарения, а ты отбираешь Рождество. Не желаю слышать об этом. — Но, посмотрев мужу в глаза, Герми решила, что это не каприз, и перестала спорить.

Поэтому Эда Хотчкиса наняли отвезти рождественские подарки в охотничий домик Билла Йорка на вершине Лысой горы с запиской Биллу от Джона Ф. насчет обеда, ночлега и «особых приготовлений». Старый Джон держался необычайно таинственно, усмехаясь, как мальчишка.

Они собирались отправиться на Лысую гору в двух автомобилях сразу после обеда в сочельник. На задние колеса надели цепи, старую Луди отпустили на рождественские каникулы, и теперь все поджидали снаружи Джима и Нору, топая ногами, чтобы согреться. Наконец дверь дома Норы открылась и оттуда вышла Розмэри Хейт.

— Где Джим и Нора? — спросила у нее Герми. — Так мы никогда не доберемся до охотничьего домика!

Розмэри пожала плечами:

— Нора не поедет.

— Что?!

— Она говорит, что неважно себя чувствует.

Они обнаружили Нору в кровати, слабую и позеленевшую. Джим ходил взад-вперед по комнате.

— Нора, детка! — вскричала Герми.

— Снова заболела? — осведомился Джон Ф.

— Ничего страшного, — с трудом отозвалась Нора. — Просто желудок. Поезжайте без меня.

— Ни за что, — с возмущением заявила Пэт. — Джим, ты вызвал доктора Уиллоби?

— Она мне не разрешает, — ответил Джим безжизненным голосом.

— Не разрешает?! Ты мужчина или тряпка? Что значит не разрешает? Я немедленно спущусь и…

— Не надо, Пэт, — пробормотала Нора.

— Но…

Нора открыла глаза. Они сердито сверкали.

— Я не хочу доктора, — процедила она сквозь зубы. — Говорю в последний раз. Я не желаю никакого вмешательства, понятно? Со мной все в порядке… — Закусив губу, Нора с усилием продолжила: — Пожалуйста, уезжайте. Утром мне станет лучше, и мы с Джимом приедем к вам в охотничий домик…

— Нора, — откашлявшись, начал Джон Ф., — нам пора поговорить с тобой, как отец с дочерью…

— Оставьте меня в покое! — закричала Нора.

Они повиновались.

* * *

Эллери и Пэт поехали на Лысую гору, забрали из охотничьего домика Билла Йорка рождественские подарки и вернулись с ними в Райтсвилл. Подарки были розданы отнюдь не в праздничной атмосфере.

Герми провела день в своей комнате. Пэт организовала рождественский «обед» из остатков баранины и баночки мятного желе, но Герми к нему не спустилась, а Джон Ф. съел два куска и, бросив вилку, заявил, что он не голоден. Поэтому Пэт и Эллери ели в одиночестве. Потом они пошли навестить Нору. Джима дома не оказалось, а Розмэри Хейт лежала на диване в гостиной с журналом «Лук» и коробкой конфет. Она сказала, что Нора спит, а на вопрос Пэт о Джиме ответила, пожав плечами, что он опять поругался с женой и убежал. Нора еще слаба, но поправляется. Разве в этом захудалом городишке можно как-то развлечься на Рождество? И с этим сердитым замечанием Розмэри вернулась к своему журналу.

Пэт побежала наверх взглянуть на сестру. Вернувшись, она выразительно подмигнула Эллери, и они вышли из дома.

— Я пыталась поговорить с ней — она вовсе не спала. Я… едва не сказала ей, что знаю об этих письмах! Эллери, Нора меня пугает! Говорить она не желает, чуть что — впадает в истерику и выглядит совсем больной. Говорю вам, Эллери, — Пэт перешла на шепот, — график действует! Вчера ее опять отравили!

— Вы становитесь такой же истеричкой, как Нора, — заметил Эллери. — Поднимитесь к себе и постарайтесь вздремнуть. Неужели женщина не может иногда заболеть?

— Я вернусь к Норе. Не хочу оставлять ее одну!