Несчастные Романовы

Годунов стал царем при сомнительных обстоятельствах. Не исключено, что он лично устранял тех, кто стоял на его пути к престолу. Но и после коронации Борис не успокоился. Годунова сильно беспокоили Романовы, которые хоть и не претендовали на трон, однако имели на него право.

Бывший опричник, с таким пылом поздравлявший Федора Никитича за свадебным столом, взялся за семью Романовых с особой жестокостью. Годунов поручил своим помощникам подкинуть ненавистным боярам мешочек с «колдовскими кореньями», а затем обвинил Романовых в заговоре против царя. Рассказывает историк Николай Шайжин: «За эту мнимую вину Романовы открыто названы были «злодеями и изменниками», и им могла угрожать смертная казнь, но царь Борис ограничился только тем, что, удалив из Москвы, разметал членов опасной ему фамилии по глухим концам северных окраин Руси».

Годунов не пожалел никого, отправил в ссылку женщин и детей, причем всех распределил по разным тюрьмам. В 1601 году жизнь Михаила Романова изменилась в одночасье. Его отца Федора Никитича и его мать Ксению Ивановну насильно постригли в монахи, они страдали от голода где-то в далеких монастырях. А дети Романовых очутились в тюрьме для особо опасных государственных преступников в хмуром Белозерске. Пятилетний Михаил и восьмилетняя Татьяна выжили только благодаря тому, что в ту же тюрьму посадили их теток – Анастасию и Марфу. Родственницы, как могли, ухаживали за детьми.

Ретивый Жеребцов

Заключенным запрещалось покидать тюремный двор и общаться с местным населением. Разговаривать можно было только с приставами, которые всячески наслаждались своей маленькой властью над опальными боярскими женами и детьми. Особенно зверствовал главный пристав Давыд Жеребцов. Желая выслужиться перед царем Борисом, Жеребцов держал своих подопечных в голоде и холоде.

Сохранилась переписка пристава с государем. Давыд хвастается, что специально не дает Романовым яиц и молока, даже если они очень просят. На это царь Борис делает ему замечание: «А о всем бы еси к ним береженье держал по нашему по прежнему указу, а не так бы еси делал, что писал преж сего, что яиц с молоком даеш не от велика; то ты делал своим воровством и хитростью, по нашему указу велено тебе давать им еству и питье во всем доволно, чего ни похотят»[4]. В другом письме Жеребцов сообщает, что бояре ходят в лохмотьях, все рубашки и сапоги у них поизносились, не говоря уже о телогрейках. Годунов распорядился выдать заключенным 96 аршин полотна на новые рубашки, но, судя по всему, до Романовых эти холсты так и не дошли – очевидно, Жеребцов распорядился материей по своему усмотрению.

Как пишет историк С.А. Уткин, «для каждого члена опального боярского семейства ссылка на Белоозере явилась суровым жизненным испытанием. Но особенно трагичным выглядело положение малолетних Михаила и Татьяны Романовых, в столь юном возрасте насильно лишенных родительской заботы. Татьяна страдала задержкой роста и рахитом, что еще раз свидетельствует о полуголодном существовании узников».

Федор Никитич Романов (теперь уже – монах Филарет) отчаянно переживал за свою семью: «Милые де мои детки, маленки де бедные осталися; кому де их кормить и поить? таково ли де им будет ныне, каково им при мне было?… лихо де на меня жена да дети, как де их помянешь, ино де что рогатиной в сердце толкнет».

Счастливый финал

Через год царь Борис смягчился. Михаила с сестрой, матерью и тетками перевели в село Клин Юрьев-Польского уезда и поселили в старом крестьянском доме. Пристав Жеребцов по-прежнему следил за ними, но кормить узников стал чуть получше и, кажется, наконец-то одел их в новые рубашки.

Еще через три года Годунов скончался и черная полоса в жизни Романовых закончилась. Новый государь Лжедмитрий I амнистировал политзаключенных и освободил бояр из заточения.

В 1610 году в бою с поляками погиб Давыд Жеребцов. Он храбро защищал Свято-Троицкий монастырь. Роль воеводы удалась ему лучше, чем роль пристава.

А еще через три года, в 1613-м, случилось неожиданное – новым царем выбрали юного Михаила Романова. Он так толком и не оправился после белозерской ссылки. Но, возможно, именно поэтому всю жизнь правил честно и справедливо.

Тут, кажется, уместна будет цитата из «Принца и нищего» Марка Твена: «Бедняжка король Эдуард VI процарствовал очень недолго, но его короткое царствование было поистине славным. Не раз случалось, что кто-нибудь из знатных царедворцев начинал доказывать молодому королю, что его милосердие граничит со слабостью, что законы и без того слишком мягки, что никого они не гнетут и не заставляют страдать сверх меры. Тогда король обращал на говорившего красноречиво-грустный взгляд своих больших добрых глаз и отвечал:

– Что ты понимаешь в страдании! Много ли ты знаешь о гнете? Я да мой народ знаем и понимаем страдание, но никак уж не ты»[5].

Как либеральный оппозиционер стал царем и что из этого вышло