Несчастный случай

Рейни вздохнула. Судя по рапорту, надеяться особенно не на что. Никаких свидетельств того, что к аварии причастна какая-то другая машина. Факт отсутствия тормозного следа, который мог бы смутить неопытного следователя, вполне вписывался в общую картину происшествия. И никаких указаний на другое лицо. Патрульный составил вполне ясный отчет и пришел к определенному выводу. У Рейни не было оснований не соглашаться с ним.

Но оставался без ответа один вопрос: как случилось, что Мэнди оказалась пьяна в половине шестого утра, если за три часа до трагедии друзья видели ее трезвой? И еще одно обстоятельство. Ремень безопасности. Почему он не был пристегнут? Что означает «нерабочее состояние»? Возможно, будь он в «рабочем состоянии», происшествие не привело бы к трагедии. Мэнди не пострадала бы так сильно. И, наконец, таинственный мужчина. Тот, в кого Мэнди, по ее словам, вроде бы влюбилась. Тот, кого никто не видел.

— И все же этого мало, — пробормотала Рейни. Тем не менее «эффект Куинси», похоже, сказывался, потому что в ее голосе уже не было прежней уверенности.

Район Гринвич-Виллидж, Нью-Йорк

Кимберли Августа Куинси переживала один из своих приступов. Она стояла на углу Вашингтон-сквер в самом центре кампуса Нью-йоркского университета. Ярко светило солнце. Над головой простиралось необъятное голубое небо. Трава вокруг арки была темно-темно-зеленая. Мимо проходили люди в стильных одеждах и круглых очках а-ля Джон Леннон. Студенты в рваных джинсовых шортах и мятых безрукавках лежали на травке, делая вид, что учат уроки. Половина из них мирно спала.

Приятный июльский день. Милое, спокойное и безопасное место, даже по стандартам Нью-Йорка.

Кимберли тяжело, с натугой дышала. Пальцы мертвой хваткой вцепились в сумку, еще недавно беззаботно висевшую на плече. Она куда-то шла. Но куда? По лицу струился пот.

Рядом по тротуару энергично протопал какой-то мужчина в деловом костюме. Взглянув ненароком на девушку, он остановился и посмотрел на нее уже внимательнее.

— С вами все в порядке?

— Да… уходите.

— Мисс…

— Уходите!

Мужчина поспешил прочь, качая головой и, вероятно, коря себя за проявленное человеколюбие. Всем известно, что в этом городе полным-полно чокнутых, так что добрые дела лучше совершать где-нибудь еще.

Кимберли не была чокнутой. По крайней мере пока. Это хорошо понимала логическая часть ее мозга, которая прошла курс психологии и кое в чем разбиралась. У нее просто приступ беспокойства. Причем не первый. Это началось несколько месяцев назад.

Иногда проходили дни и даже недели, когда Кимберли ничто не беспокоило, когда все было нормально. Только что закончился ее первый год в университете, но еще оставались два летних курса и интернатура у профессора криминологии. Кроме того, Кимберли занималась волонтерской работой в приюте для бездомных. В общем, дел хватало. Она уходила из дома без четверти семь утра и редко возвращалась раньше десяти вечера. Ей нравилась такая жизнь.

Потом…

Сначала какое-то странное ощущение. Как будто мурашки бегут по спине. Легкое покалывание у основания шеи. Внезапно она останавливается, иногда прямо посредине улицы. Или резко оборачивается в переполненном вагоне метро. Высматривает, ищет… Кого или что? Кимберли не знала. У нее лишь возникало острое ощущение, что кто-то смотрит ей в спину. Следит за ней. Кто-то, кого она не видит.

Потом странное ощущение так же быстро проходит. Пульс успокаивается, дыхание восстанавливается. Она снова в порядке. На несколько дней, несколько недель, а затем…

Хуже стало после похорон. Иногда приступы настигали Кимберли ежечасно, потом отпускали на два-три дня, словно давая передышку, прежде чем обрушиться снова, и вот уже она спускается в метро, и мир опять обступает ее со всех сторон.

С точки зрения логики происходящее имело смысл. Кимберли потеряла сестру, у нее возникли трения с матерью, а что там с отцом — то одному только Богу известно. Кимберли проконсультировалась со своим профессором криминологии, доктором Маркусом Эндрюсом, и тот сказал, что, вероятно, проблема связана с отсроченным стрессом.

— Вам нужно немного расслабиться, — посоветовал профессор. — Найдите время для отдыха. То, что вы не успеете выполнить в двадцать лет, всегда можно выполнить в двадцать один.

Однако они оба знали, что расслабляться и отдыхать Кимберли не будет. Не ее стиль. Как любила повторять мать, Кимберли слишком походила на своего отца. И во многих отношениях это только осложняло проблему с приступами беспокойства, потому что, подобно отцу, Кимберли ничего не боялась.

Ей было лет, наверное, восемь, когда отец взял ее и Мэнди на какой-то местный праздник. Они так радовались. Целых полдня с папочкой плюс сладкая вата и аттракционы. Девочек буквально распирало от восторга.

Они катались на «пауке», карусели и колесе обозрения. Ели печеные яблоки, воздушную кукурузу и пили холодную колу. А потом, когда в ушах уже звенело от сахара и кофеина, просто потребовали от папочки продолжения приключений.