Несгибаемый. Не буди лихо…

Петр раньше никогда не видел этого господина. Разве только обладал весьма расплывчатым описанием внешности инспектора, полученным от бывших членов группы российского представительства клуба. Но они были по-настоящему расплывчатыми. Просто он предположил, что у клуба не столь уж и обширные штаты, а потому этот фрукт скорее всего исполнял и функции инспектора.

Однако, Аттвуд продолжал вещать на добром английском, о том, что случилась какая-то невероятная ошибка. Что он готов отдать им свои деньги. Нет, не те, что у него с собой в бумажнике. Он имеет солидную сумму на банковском счете. И если ему позволят он немедленно выпишет чек. И даже готов побыть в обществе похитителей, пока их сообщник не обналичит его.

Вот только Петр не слушал все эти заверения и уговоры. Тем более, что не понимал ни слова. Нет. Ложь. Отдельные слова он понимал. Не больше пяти, из всего словесного потока. Но ведь это не имеет никакого значения. А потому, равнодушно отвернувшись, он достал из бумажного пакета, который прихватил в лавке, парусиновый прорезиненный фартук. После этого надел на руки резиновые перчатки, и наконец извлек на свет божий садовый секатор. В том магазинчике было много всего полезного.

— Повторяю. Пора тебе переходить на русский, — равнодушно посмотрев в глаза англичанина, ровным голосом произнес Петр.

— Боже, что вы собираетесь делать? — продолжал стенать на английском Аттвуд.

— Привяжите его вот здесь, за запястья. Так чтобы пальцы были свободны. Да отойдите, чтобы не замараться, — даже не став слушать перевод, приказал Петр…

Изувер? Ну как сказать. Все в этом мире относительно. К примеру, во многих перечитанных им книгах, в той, прошлой жизни, это называлось экспресс-допросом в полевых условиях. Жалости у Петра к этой сволочи не было. Пусть даже и не он лично убивал несчастных, а только отдавал или передавал приказы.

После потери первого пальца, пленник наконец заговорил на русском языке. С характерным акцентом, не без того. Но вполне вразумительно. Лишившись второго, начал весьма плодотворно сотрудничать, уцепившись за слова Петра о том, что если тот хочет жить, то лучше бы ему не орать благим матом, правдиво отвечать на поставленные вопросы.

— Хм. Напрасно все же я так несерьезно относился к этой игрушке, — взвешивая на руке вальтер, с наверченным глушителем, произнес Петр.

А что, вполне себе действенное оружие. Пистолет чем-то похож на ПСМ, который приходилось видеть Петру в своем мире, пусть и в травматическом исполнении. Хм. Или все же ПСМ похож на вальтер? Тот все же постарше будет. Да какая, собственно говоря, разница. Компактное и убойное оружие. И носить его куда удобнее чем столь распространенный браунинг. Надо будет протестировать, в том числе и на предмет травматических патронов. А там глядишь, и сменить свое личное оружие.

— Вы же обещали оставить ему жизнь, — не выказывая особых эмоций или осуждения, произнес Антон, глядя на труп Аттвуда, с аккуратной дырочкой во лбу.

— Я всегда держу свое слово. Этому я сказал, что если он хочет жить, то ему лучше начать говорить. Он жить захотел. А вот я его отпускать, нет. Все по-честному, — покачав головой, и снимая с себя фартук, возразил Петр.

Н-да. Пастухов торопился, а потому задавал только насущные вопросы. Так его интересовала усадьба мистера Дайсона, ее планировка и персонал слуг. Поинтересовался он и именами тех участников клуба, кто проявлял активную позицию по поводу физического устранения неугодных лиц. Кстати, радикально настроенных оказалось не так чтобы и много. Всего-то четверо. Правда это не имело значения, потому что решения о ликвидации все одно по большей части принимались либо руководителями групп на месте, либо непосредственно председателем.

Узнал Петр и о том, что приказ о последней диверсии исходил непосредственно от мистера Дайсона. Чем оказался полностью удовлетворен. По части исполнителя Пастухов вопросов не задавал. Потому что его личность ему и так была известна. Отчего Серафим решил продаться, не важно. Когда Акимов его найдет, того ожидает смерть. Без вариантов.

Правда, если бы Пастухов все же поинтересовался у Аттвуда по этому вопросу, то узнал бы много интересного, о роли в этом деле русского Генерального штаба. И чем бы тогда все это закончилось, одному только Богу известно. Но случилось все именно так, как случилось.

Вообще-то, в произошедшем была целиком и полностью вина самого Аттвуда. Не вдаваясь в подробности, русский резидент настоятельно посоветовал своему агенту покинуть Англию, и начать новую жизнь. В конце концов, в любом случае старику осталось не так много, а без него у Аттвуда никаких перспектив.

Но к тому моменту у мистера Дайсона созрело для своего подручного очередное задание. Дельце обещало быть весьма прибыльным, и Эдвард не устоял. Заполучить напоследок кругленькую сумму, а уж потом можно и убраться восвояси. Ошибочка. Жадность, порождает бедность, или приносит целую кучу неприятностей. Н-да. Порой, несовместимых с жизнью…