Несгибаемый (СИ)

— Потому что это действительно не было любовью. Это было… Я… — голос ее обрывался, но она заставила себя продолжить. — Я благодарна тебе за то, что ты заставил меня увидеться с ним. Это вытеснило из моей груди сожаления и сомнения, которые порой мучили меня. До встречи с тобой мне казалось, что я понимаю жизнь, но я ничего в ней не смыслила, пока ты не заговорил со мной в музыкальной комнате твоего отца. — Она вдруг улыбнулась сквозь слезы и погладила его по голове. — Представляешь, он даже не знает, что на завтрак я люблю пить горячий шоколад и есть тосты с клубничным джемом. Ему даже в голову не пришло спросить об этом. И я… я тоже никогда не спрашивала, какой чай он любит. И еще, я никогда не рассказывала ему о том, как любила в детстве лазить по деревьям.

Эрик всё смотрел ей в глаза, боясь того, что всё это сон, что по дороге домой его сразила молния и теперь он лежит в канаве и видит последний волшебный сон в своей жизни.

— А мне… почему рассказала об этом мне?

Она не переставала гладить его по голове, бередя ему душу.

— Потому что была уверена, что с тобой мои воспоминания, как и я сама, будем в надежны руках.

Замерев, Эрик выпрямился на коленях, потрясенно глядя ей в глаза, слыша то, что не надеялся услышать даже во сне. Потому что это было невозможно.

— Но ведь тогда у тебя был…

Она резко покачала головой.

— Не было. Никого у меня не было, иначе ты бы не заполнил моё сердце. — Улыбка сбежала с ее лица, когда она в очередной раз прижалась лбом к его лбу. — Я только очень поздно это поняла, Эрик. Мне кажется, я полюбила тебя с первого взгляда, но я… Прости меня, любовь моя, но я была слишком глупа, чтобы сразу понять это.

Эрик замер, ощутив, как застыло в груди его обезумевшее сердце. Это… Возможно ли то, о чем она говорит?

— Ты любишь меня?

Он произнёс это с таким скорбным недоверием, что Клэр стало даже больно от этого. Она снова улыбнулась ему, задыхаясь от любви к нему.

— А что я тебе сейчас говорю, Эрик?

Какое-то время он ошеломленно смотрел на нее, а потом так резко притянул к себе и поцеловал, что у нее перехватило дыхание. Клэр вцепилась ему в плечи, чтобы не упасть.

— Господи, Клэр! — прошептал он, покрывая поцелуями ее лицо. — Это… Я думал, ты никогда не простишь меня.

— Я виновата перед тобой гораздо больше…

Он почти яростно затряс головой. Черная прядь тут же упала ему на хмурый лоб.

— Знаешь, как сильно я люблю тебя?

Клэр замерла, глядя на чеканные черты его лица, на сломанный нос, на глубоко посаженные невероятно красивые глаза, в которых отражалась та самая любовь, о которой он говорил.

— Знаешь, как давно я мечтала услышать от тебя эти слова?

Она не заметила слезинку, которая снова упала на щеку. Эрик вытер и эту влагу, глядя ей в глаза.

— Я думал, тебе никогда не будет нужна моя любовь.

Она горько покачала головой.

— А я думала, ты никогда не поверишь в мою любовь, потому что однажды я заявила, что люблю другого.

— Всем сердцем.

— Да, — виновато молвила она, видя теперь, какую боль этим причинила ему. — Что и толкнуло тебя на это путешествие. И ты бы никогда не поверил в искренность моих чувств, посчитав моё сердце непостоянным и обманчивым. Но я так часто хотела признаться тебе…

Он вдруг нахмурился, будто что-то вспомнив.

— В ту ночь, когда мы сидели на ступенях нашего дома, ты шептала что чего-то не хочешь… Что ты имела в виду?

«Наш дом»! Клэр с трудом сдержала еще одну слезинку, готовую упасть ему на палец.

— Я не хотела, чтобы утром мы уезжали, хотела, чтобы мы остались тут, как муж и жена.

Внезапно Эрик улыбнулся. Так мягко и нежно, что у нее сжалось сердце.

— Ты и есть моя жена, Клэр.

— А ты — мой муж Эрик. Мой, и я никогда не дам тебе развод. Как бы ты ни старался…

И снова он прижал палец к ее дрожащим губам, оборвав ее на полуслове.

— Разве похоже, что я приехал сюда для этого?

Был единственный способ доказать ей это. И раз и навсегда заставить ее позабыть об этом.

Убрав палец, он накрыл ее губы своими, на этот раз таким мучительно ласковым, пьянящим поцелуем, что все разумные мысли вылетели из головы. Потянувшись к нему, Клэр ответила ему, обняв его так крепко, чтобы ему больше не пришло в голову отпускать ее. Теперь это было бы просто немыслимо. И он… Бережно раскрыв ее губы, он так волнительно и крепко целовал ее, что блаженный трепет моментально охватил всё телу, вытеснив горечь и боль долгих, одиноких дней. Клэр мгновенно растворилась в нем, ответив на поцелуй без единого сомнения, с тем, чего у нее никогда не было: свободы и любви.

Вздохнув, Эрик выпрямился и решительно подхватил ее на руки.

— Я люблю тебя, — шепнул он горячо и направился с ней в спальню, где горел только камин. — Я никогда не перестану любить тебя, Клэр, даже после смерти.