Несколько бесполезных соображений

Нет уж, я не опущу взгляд, кто первый опустит, тот проиграл, это каждый дурак знает. Она смотрит на меня с презрением, но я не сдаюсь и выигрываю бой: ее глаза ускользают в сторону, затем вновь обращаются к картотеке.

Пациенты заходят и выходят. Часы тикают, навевая Дрему.

— Пожалуйста, следующий, — говорит медсестра.

Следующий — это я. Моя карточка лежит перед ней. Она что-то нацарапывает в ней и кладет в картотеку. Снова взгляд железобетонной твердости, но я весело и непринужденно улыбаюсь.

— Спасибо, — говорю я с пошлой коммивояжерской галантерейностью.

Нет, ее железобетон не заставит меня заикаться.

А доктор — чудак, из тех, у кого голова занята только почками и печенками.

— Раздевайтесь, — говорит он. — В семье никаких заболеваний? Нет? Вот и прекрасно.

Пожалуй, это и в самом деле прекрасно. Я снимаю с себя все и стою перед ним голый, дрожа от холода. Он прощупывает, простукивает, прослушивает.

— Припадков не бывает?

Ну и вопросики задают эти доктора.

— Черт возьми, — вдруг говорит он. — А вы знаете, что левая лопатка у вас искривлена?

Никогда не замечал. Только человек-змея в цирке хорошо знает, что у него на спине. Поколебавшись, спрашиваю:

— А это серьезно?

— Не серьезно, а просто странно, — отвечает он. — В высшей степени любопытный случай. Похоже на… — Он пробормотал что-то непонятное и постучал меня по лопатке.

Не скажешь же ему: «Войдите». Пошлая шутка! Однако что он там такое бурчит? Неужто собирается резать?

— Подождите-ка минутку, — говорит он и выбегает за дверь. Сейчас он вернется с пилой. Хоть бы брюки натянуть. А он там с кем-то болтает. Интересно, с кем?

Я поворачиваю голову… О ужас! — он притащил медсестру. Адам, съевший злосчастное яблоко, едва ли чувствовал себя хуже.

— Видите, сидит совершенно криво, — квохчет док тор. — Чрезвычайно любопытный случай. Не пригодится ли вам для дипломной работы?

Теперь они оба стоят у меня за спиной. Он тычет меня в лопатку холодным пальцем.

— Видите?

Она тоже стучит меня по лопатке и бросает какой-то латинский термин. Я стою голый и прямой как палка, и нет во мне ничего от того молодца, который несколько минут назад в приемной мерился с ней взглядами. Да, положеньице! Я для них что-то вроде белой крысы с искривленной лапой. «Пригодится вам для дипломной работы». Надо же!

— Можете одеться, — говорит доктор.

Я слышу, как захлопнулась дверь. Сестра вышла, вернулась к своему столику, к своим карточкам. И мне придется пройти мимо нее.

Теперь смеется она.

— До свидания, менеер.

Жизнь порой очень сложная штука.

Скромное застолье

Кузен Гер, верзила с унылым простуженным лицом, вымучил-таки степень доктора философии. А мы уж начали было сомневаться, столько лет он корпел над книгами и конспектами. Но вот он наконец отвоевал у судьбы свой диплом и, если бы избрал своей профессией медицину, мог бы уже лечить и оперировать людей.

Родители, конечно, были на седьмом небе. Еще бы! Докторская шапочка в какой-то мере реабилитировала их отпрыска, который, если б не взятка, выглядел бы еще большим дураком, чем был на самом деле. Дядюшка и тетушка в ажиотаже надумали устроить в его честь обед — не обычный, в гостиной за раздвинутым столом, а в ресторане, с кельнерами и мороженым на сладкое. Дядюшке удалось заказать отдельный кабинет: в изолированном помещении ведь чувствуешь себя свободнее, непринужденнее, чем в общем зале, где твои деловые знакомые или чиновники из налогового управления из безобидной вечеринки такие сделают выводы, только держись! И вот мы прошли в отдельный кабинет и расселись за столом своим маленьким, но изысканным обществом. У доктора Гера был такой вид, будто его только что вырвало и того и гляди вырвет опять. Зато родители сияли. Для них это было огромное счастье, ведь они, говорят, пока Гер сдавал экзамены, ходили по дому на цыпочках, боясь помешать ему заниматься.

Словом, приятно было посмотреть, как мы все, празднично одетые, изящно орудуем ножами и вилками, расправляясь с курицей, и как мы приосанились, когда дядюшка встал и поднял свой бокал с вином.

— Дорогой Герард, — начал он, — экзамен, который ты успешно выдержал, без сомнения, значительнейшее событие в твоей жизни, так сказать, фундамент, на котором будет воздвигнуто здание твоего будущего счастья. Ты заложил первый камень этого здания, и я рад за тебя, а потому в этот торжественный час от всей души…

Тут дверь отворилась и вошел стройный молодой человек. Он был весел, даже, пожалуй, несколько разгорячен и на ходу расстегивал пиджак. Заметив нас, молодой человек вдруг весь съежился, точно клоун, оказавшийся лицом к лицу с гориллой. Поспешно застегнувшись на все пуговицы, будто пытаясь спрятать под пиджаком незаконно подстреленную дичь, он пробормотал что-то вроде «Непонятно» и «Там же написано», после чего, растерянный и смущенный, исчез за дверью.

— …сказать тебе несколько теплых слов, — продолжал дядюшка. — Это знаменательное событие наполнило всех нас радостью. Ты сделал первый шаг на пути, который приведет тебя к исполнению твоих самых заветных мечтаний, и теперь…