Несколько дней из жизни следователя (сборник)

Работал с Сабиром Жанзаковым над его дипломной картиной «Ремонт». Мы снимали фильм в пустыне, недалеко от Бухары. На главные роли Сабир пригласил двух непрофессиональных актеров, которых он считал людьми необычными — наделенными мощным биополем. Вскоре они приехали. Это были Камал Досымбетов и Эркабай Юнусов. Узнав, что в фильме снимаются «супермены», вся группа сбежалась на них посмотреть. Однако ничего примечательного ни в них, ни в их поведении не было. Работали они просто плохо, репетировать не хотели: «Не нравится? Мы уезжаем!» Отказывались от дублей. Тем не менее Сабир относился к обоим с удивительным тактом, если не сказать с обожанием. Было даже стыдно смотреть, как режиссер унижается перед ними. Камал и Эркабай очень скоро раскрыли свои «идейные» позиции, которые сводились к следующему: «Долой стыд! Свободу половых отношений! Ни совести, ни морали!». При этом они ссылались на какие-то философские учения. Первыми садились к столу, могли все съесть сами, Сабир называл их «людьми космоса» и «святыми», в действительности они были распущенны, грубы, неопрятны. Особенно Эркабай. Говорили по-русски мало. В основном: «Дай рубль...» Камал учил: «Надо жить, как хочется, делай, что хочешь». Сабир их содержал, даже повздорил из-за них с женой. Он говорил, что они помогают ему и ей освободиться от комплексов, стать полноценными людьми. Камал, мне казалось, издевался над Жанзаковым, делал все, чтобы вывести его из себя и, как я считаю, глубоко завидовал его актерской известности, положению постановщика. Когда я говорил Сабиру об этом, он не соглашался, объяснял, что помогает ему стать волевым, сильным, содействует его творческому росту. Надо сказать, что Жанзаков не был удовлетворен своей прошлой работой в кино, когда его считали нетипажным для местного кино и он годами находился в простое или снимался в ролях простых, одноплановых, требовавших в основном его мастерства каратиста, чемпиона республики. С помощью Камала и Эркабая Сабир как режиссер хотел сделать тонкую психологическую картину, но этого не получилось. Камал и Эркабай жили за его счет, пьянствовали, делали циничные предложения женщинам, появлялись на съемки нагишом. Если бы не отношение к ним Сабира, их давно бы посадили. А здесь относились к ним как к безобидным дурачкам...

Потерпевший ЛАУРЕЦКАС П. 3.

Продолжение допроса

— Какие взаимоотношения сложились у вас с Камалом со времени вашего первого знакомства в доме Сильвестрова, и чем объяснить происшедшую метаморфозу?

— В начале нашего знакомства с Камалом Досымбетовым мы с женой больше слушали, нежели говорили. Жена как биолог также интересуется влиянием биологических объектов друг на друга. Поэтому мне показалось, что мы все трое обрадовались знакомству. Скорее всего, так и было. Я надеялся с помощью Камала проникнуть в суть восточной философии, овладеть секретами психорегуляции, на которые без наставника — Учителя — могли уйти годы. Камал же, как я понял, увидел во мне человека, уважаемого в своем кругу, который может стать распространителем его взглядов в регионе, в данном случае в Вильнюсе. Поэтому он был особенно предупредителен с нами, пригласил на конференцию в НИИ востоковедения, несколько раз звонил нам в Вильнюс.

— Что он говорил вам по телефону?

— Вообще ни о чем, говорил, что пытается чего-то достичь в области психорегуляции. Был довольно ироничен к себе, ненавязчив.

— Так было всегда?

— К сожалению, нет. Примерно год назад я стал замечать у него жажду власти, появилась манера вести себя подобно императору. Он стал демонстративно навязывать свою волю. Если кто-то позволял себе с ним не соглашаться, выходил из себя по малейшему поводу. Даже в мелочах требовал, чтобы его слово было последним. Формировалось что-то вроде секты Камала. Было и другое нововведение: «Нечего приезжать без денег!..»

— Какие события этому предшествовали?

— Наш приезд в его родной город Талас. Когда мы с женой приехали, в доме уже было много людей, в том числе и наши знакомые по Вильнюсу — самые рьяные поклонники Камала — Лорет Моцкиене, искусствовед, с мужем Зигмантом Моцкисом, Штройс, молодые девочки, учащиеся техникума. Разговор на научные темы в таком коллективе не получался, да Камалу и не о чем было говорить. Иногда он изрекал какие-то истины. Эркабай в основном занимался пловом. Я всегда смотрел на него как на народного умельца вроде Насреддина. Кроме того, его явно интересовал слабый пол. От Досымбетова не укрылось мое разочарование в нем.

— Как протекала жизнь в доме, когда вы находились там?

— Мы были всего два дня. У меня и у жены осталось впечатление, словно все, к То там находился, ждали какого-то чуда. Но чуда не было. Подолгу сидели вечерами молча, погруженные в себя. Говорили мало.

— Платили ли вы какие-либо деньги Камалу или Эркабаю во время проживания в Таласе?