Несколько дней из жизни следователя (сборник)

В 1985 году Генеральный прокурор Союза ССР А. М. Рекунков награждает его знаком «Почетный работник прокуратуры». В приказе запись: «За инициативу, настойчивость в организации работы по борьбе с приписками, очковтирательством»... Нет только записи о сединах, которыми обернулась эта борьба. А седин добавилось...

— Знаешь, — признался он как-то мне, — первый год спокойно — никто не звонит. А раньше, тронешь приписчика — хоть отключай телефон...

Не отключал, спорил с начальниками областной стройиндустрии, исполкомовцами, даже партийцами, доказывал правоту, а если не мог — стоял на своем. И выстоял. За пять лет, невзирая на все, провел три десятка проверок исполнения законодательства о борьбе с приписками в отчетах о выполнении государственных планов.

Сначала, в 1982—1983 годах, смотрели с улыбкой. Ну, появился на стройке, ткнул пальцем в брак... Ну, вынес какое-то предостережение, расписаться заставил... А дальше что? Кто даст сорвать ввод объектов? А план? Нет управы? Всесильный? Право, чудак!

А чудак не шутил. Где надо, сам возбуждал дела и, никому не отдавая, расследовал их.

Такого оборота строители не ожидали.

— Сергей Иванович, — искал оправданий пойманный на приписках начальник ПМК № 817 треста «Сахалинсельстрой» Богопольский, — ну поймите же...

—- Нет! —стоял на своем Бакурский. — Знали, на что идете. Вас предостерегали? Предостерегали? Отвечайте!

— Сергей Иваныч, — вторил начальник стройуправления № 411 треста «Сахалинтрансстрой» Федотов, — уважаемый...

— Да вы что?! — тяжело посмотрел тот на допрашиваемого.— О каком уважении речь?! Вы, предостереженный об ответственности за приписки, причем не кем-то предостереженный, а прокурором, тем не менее приписали. Лично. Собственноручно. Подали фикцию в статуправление, трест. А после достраивали 55-квартирный дом три месяца с гаком... Заселенный даже, он все еще не готов: брак, недоделки... Вот как ответили: неуважением на наши требования... Так что, не уважали...

Дела уходили в суд, а с ними уходила из-под ног и почва у приписчиков, бракоделов. Пропали улыбки, уверенность в безнаказанности, высокомерие. Знали: он не простит, не войдет в положение, не побоится ссылок на авторитеты, звонков. Дошло до курьезов: строители — то один, то другой — стали обращаться к нему за... предостережениями о недопустимости ввода в эксплуатацию неготовых объектов, чтоб защититься ими от своих же начальников в городе, области. Сила бумаги такой останавливала любого...

А он шел вновь на стройки, смотрел, проверял... Привлекал к проверкам специалистов.

29 декабря 1986 года вскрыты недоделки на строительстве городской бани: не облицованы плиткой бассейны, не закончен монтаж и испытание технологического оборудования...

В тот же день обнаружены недоделки, брак на «готовом к сдаче» общежитии: не отштукатурены стены, нет отдельных дверей, раковин в туалетах, под облицовочной плиткой в душевых пустота — не сегодня-завтра отвалится, державшаяся на честном слове. И все это — в клубах пара, рвущегося из поврежденного уже крана...

31 декабря не выполнены еще работы на акушерском отделении облбольницы: отсутствовал пол с покрытием из линолеума в зале площадью 56 метров квадратных, медицинское оборудование...

Тогда же не были завершены строймонтажные работы на одном из «готовых» 60-квартирных домов...

Комиссия — он, главный инженер облконторы Стройбанка, зав. отделом по делам строительства и архитектуры горисполкома — приходит к заключению о недопустимости ввода объекта в эксплуатацию. Начальникам строительных организаций Рубцову, Сину, Калинину, Коротаеву выносятся официальные предостережения об ответственности в случае предъявления объектов к сдаче... Попробуй, предъяви после этого!

— Тут хитрость есть, — смеется он. — Я, прокурор, предостерег. Пообещал к ответу привлечь, а тот под обещанием расписался. Как же быть, если нарушит и в этом разе? Смолчать? Тогда грош цена моим обещаниям! Он будет знать, что Бакурский — болтун, делает все лишь для проформы... Значит, я вынужден привлекать его за приписки, что бы там и кто ни говорил, ни считал... Замкнутый круг, в который по долгу вхожу и выйти уже не вправе! Вот об этом и знают все доброхоты, кто хотел бы спустить на тормозах вопросы, надавить... Поэтому не решаются. Все. Я связан. Своим предостережением.

Мы сидим у реки в ожидании клева, неспешно ведем речь о делах.

— Людям дома нужны, а не проценты... Вот и вынужден помогать. — Улыбается. — Я же помощник. Значит, мне первому и помогать с этим бороться... Что — дела уголовные, протесты нужны? Конечно, нет. На кой они?! Нужны квартиры, уважение прав людей, нужен порядок. Как без этого? Всю жизнь, собственно, этому отдал. Худо ли — хорошо, не мне судить. Одно скажу, старался быть честным...

Помощник... Ветеран...

Сколько их — ветеранов прокуратуры, отдавших силы людям!

Сколько тех, кому они помогли!

Он поднимается, всматривается в поплавок, опять садится.

— Не клюнула... Показалось... — Прищелкивает от нетерпения языком. — Вверх надо подняться, попробовать, как клюет. А? Как смотришь? Пойдем?