Несколько дней в аду

Эйнджел опустился в кресло. «Твоя дама»… интересный оборот.

– Ты понимаешь, о чем я? – спросил Чуза, понизив голос.

Эйнджел вопросительно приподнял брови. Если этому клоуну нужна информация, пусть докажет, что имеет право получить ее.

– Очень хорошо. – Чуза пожал плечами. – Не хочешь говорить, я тебя не виню.

– Я тебя не знаю. И как теперь понимаю, вряд ли узнаю.

– В тебе говорит предубеждение против… – Чуза повел рукой, и Эйнджел увидел то, что не заметил сразу – пучки сухой травы, развешанные по стенам. А еще кости, черепа и какие-то странные предметы.

На алтаре в пламени свечи шипел какой-то комочек. Целую стену занимал шкаф со множеством маленьких ящичков.

Эйнджел повернулся к окну и заметил череп, подпиравший створку. Рождественская гирлянда, украшавшая крышу дома, бросала яркие блики на то, что когда-то было человеческой головой.

– Я всегда считал, что каждый имеет право на… э-э… свободу самовыражения.

Судя по выражению лица Чузы, формулировка Эйнджела его скорее позабавила, чем обидела.

– Не хочешь рассказать мне свою историю? – спросил Чуза.

– Во-первых, не мог бы ты объяснить, почему иногда создается ощущение, что у тебя раздвоение личности?

Чуза ухмыльнулся:

– Может, из-за акцента? Так что, ты мне расскажешь о себе?

Эйнджел подумал несколько секунд:

– Пожалуй, пропущу ход. Кто ты?

– Этого в двух словах не расскажешь… я – существо, обладающее некоторыми способностями. Я использую их так, как пожелаю, и не причиняю вреда тем, кто признает мое превосходство.

– Это многое объясняет.

– Я не люблю людей, – заявил Чуза. – Вы должны быть мне благодарны за то, что я медитировал в тот момент, когда с мальчиком, Аароном, произошел… несчастный случай.

– Спасибо. – Там, где Эйнджел раньше работал, существовали определенные правила ведения переговоров, и первое из этих правил – не вызывать у собеседника враждебности. – Я хотел бы узнать, что случилось.

– Я предпочитаю взаимный обмен информацией.

Значит, если Эйнджел не бросит этому чудаку кость… что-то, что могло бы показаться ему интересным, он не получит информацию, которая могла бы оказаться очень полезной.

– Я живу в Пойнт-Джуде. Сонни – мой племянник, он живет со мной. У него… проблемы. Понимаешь, о чем я? Подросток и все такое.

Чуза пожал плечами:

– Я предпочитаю жить повыше, понимаешь?

– Нет, – честно ответил Эйнджел.

– Мой дом расположен высоко. Здесь спокойно. Когда мне нужно набраться сил, я лезу повыше. На деревья, например. Я многое могу. Некоторые даже считают, что я умею летать.

– Понимаю, – соврал Эйнджел.

– Прелестная Эйлин – твоя жена?

Эйнджел закашлялся:

– Нет.

– Так вы с Аароном не родственники?

– Нет.

– Но эта милая дама – твоя любовница?

– И опять мимо. К сожалению. – Эйнджел вздохнул.

– Вы друзья?

– Да.

– Но ты хочешь более близких отношений? Ты хочешь заниматься с ней любовью?

Эйнджел замер, но не решился отвести взгляд от Чузы. Это была проверка, он знал это и не хотел провалить ее.

– Да, хочу.

– Она соблазнительная.

– Эй…

– Это комплимент, Эйнджел. У тебя хороший вкус. И она умна.

– К чему ты клонишь?

Чуза сложил руки за головой и уставился в потолок.

– Я мог бы помочь… я вижу невидимые нити, связывающие людей. Но… – он вдруг подался вперед, – на самом деле все очень серьезно. Есть люди, желающие зла. Я имею в виду не простое, а абсолютное зло. Поверь мне. Кстати, теперь я лучше понимаю, что происходит между тобой и женщиной, я вижу то, что вас связывает. Сильная страсть иногда может затуманить мое внутреннее око. Вам стоит заняться с ней…

– Мне не нужны советы, со своей личной жизнью я разберусь сам.

– Разумеется. Но она взволнована. Она желает тебя так же сильно, как ты желаешь ее. И будь уверен – вы друг друга не разочаруете.

Господи…

– Это правда?

– Несомненно. Есть некоторые течения, смысл которых пока скрыт от меня, другие же я вижу отчетливо, особенно теперь, когда ты мне кое-что рассказал. Прелестная Эйлин боится, что, если вы не станете любовниками, она потеряет тебя. Ты должен быть более… э-э… настойчив, потому что сейчас для нее на первом месте – чувство долга перед мальчиком. Она не будет с тобой, если ты не сумеешь доказать, что ваши отношения одинаково важны для вас обоих. – Чуза закатил глаза. – Если бы ты видел то, что вижу я, ты не стал бы терять время. Ее обнаженное тело – как сосуд, ждущий, когда ты наполнишь его. Ее грудь жаждет твоих прикосновений. Когда вы сольетесь с ней, ее женская сущность преисполнится страсти. Она будет стонать от желания, пока ты…

– Хорошо, – сказал Эйнджел, обретя дар речи, – на этом можно закончить…

– Я вижу твою силу – и ту, которая дана тебе от рождения, и ту, которую ты обрел.

Эйнджел постарался стереть с лица любые эмоции. Он научился этому в ЦРУ – этап его жизни, о котором он старался не вспоминать.

– Я вижу рядом с вами какого-то важного человека… – сказал Чуза. – Между прочим, твои видения такие же сильные, как и раньше?

Сердце Эйнджела остановилось. Откуда этот знахарь знает о его способности видеть то, что не видят другие? Уйдя из ЦРУ, Эйнджел сделал все, чтобы забыть о своем даре предвидения.