Несколько капель перед сном (сборник)

Улица, где находился ресторан, походила на наш нынешний Арбат. Собственно, это была даже не улица, а большая пешеходная зона. Ни одной автомашины. Зато от края до края – полным-полно людей, словно бы кто-то специально заранее оповестил горожан, что именно в этот день и час всем надо было быть именно здесь. Люди шли и шли нескончаемым потоком. Это мне тогда сначала показалось. Теперь-то понятно, что все они просто прогуливались из одного конца улицы в другой. Причём все окружающие были одеты очень просто – и ребята, и девушки носили яркие майки с короткими рукавами и джинсы: потёртые, рваные, мятые… И вот через этот людской океан, извиваясь змейкой, молча пробиралась наша делегация, вызывая недоумённые взгляды окружающих.

И тем не менее настроение было отличное. Ресторан оказался даже не ресторан, а скорее кафе. В окружении плетёной изгороди, больше похожей на что-то сельское, чем на городское, под тентом стояло с полтора десятка столиков в окружении густых цветущих кустов. Так как нас с югославами было человек двадцать, то в центре кафе для нас сдвинули столы, за которыми мы и расположились.

…Первую здравицу в нашу честь произнёс руководитель принимающей стороны – югославский профессор. Говорил, что Россия и Югославия, наши институты, наши страны, наши люди, наши мысли… И всё в том же духе, как и положено в таких случаях.

Все выпили.

С нашим советским алаверды выступил Ильяшенко. Он тоже выдал массу хороших слов. Потом ещё кто-то говорил. Всё было очень трогательно, временами накатывало щемящее чувство…

Очередь произносить тост добралась и до меня. Я встал, осмотрел наши столы, увидел эти разные лица – знакомые, малознакомые и вообще незнакомые, мне почему-то расхотелось говорить казённые слова, хотя и правильные.

И я рассказал, что восхищён этой замечательной страной, что меня переполняет восторг от того, что все мы здесь сидим, рядом, и что это – символ дружбы между народами…

Рассказал о том, что в 1944 году мой отец в составе 4-го механизированного гвардейского корпуса генерала Жданова освобождал Белград, что отец удостоен нескольких орденов, в том числе ордена Красной Звезды, и на счету его батареи – пять сбитых самолётов противника.

А в заключение я провозгласил тост за дружбу между нашими народами.

Пока я говорил, во всём кафе стояла полнейшая тишина, и было только слышно, как лёгкий ветерок шевелит ветви цветущего кустарника.

А когда я замолчал, громкие возгласы сотрясли все кафе!

– Ура!

– Браво!

В едином порыве все встали и выпили.

…Вечер продолжался.

Спустя несколько минут меня осторожно тронули за плечо. Я обернулся и увидел официанта с подносом. А на подносе – бутылку коньяка и две рюмки. Рядом с официантом переминался с ноги на ногу какой-то мужчина. Официант, используя международный язык жестов и какие-то общеславянские слова, сказал, что этот человек желает поздравить нас, благодарит, хочет разделить нашу общую радость и предлагает выпить по рюмке.

Не дожидаясь моего согласия, официант ловко плеснул в рюмки коньяк. Что тут делать? Не отказываться же… Мы с ним выпили, обнялись, а бутылка отправилась к нам на стол.

Кажется, угощавший меня заранее позаботился и о музыкальном оформлении своего поздравления. Зазвучала музыка: сначала «Катюша», потом «Подмосковные вечера»…

Мы продолжали веселиться.

Прошло минут пять, как вдруг рядом со мной словно из-под земли вырос всё тот же официант. И всё повторилось: поднос, коньяк, поздравления… Правда, поздравлявший был уже другой.

Мы снова выпили, обнялись, а бутылка перекочевала к нам на стол.

В течение вечера ЧЕТЫРЕ бутылки коньяка оказались у нас на столе.

Как-то незаметно наш праздник стал общим праздником всего этого милого белградского заведения. Все пели, произносили тосты…

Словом, настоящее братство народов в его простом застольном варианте, когда все равны, никто не выше и не ниже, и с каждым глотком дружба только крепчает.

В конце вечера ко мне подошёл Ильяшенко и, почему-то смущаясь, сообщил, что его пригласили на некое шоу, но один он туда не поедет, потому что неизвестно ещё, что это за самое шоу. И с ходу предложил мне отправиться вместе с ним.

Туман в голове сыграл свою роль, я радостно, не задумываясь ни о чём, тут же поднялся, и мы покинули уютное кафе, оставив наших коллег догуливать.

Двое югославов, пригласившие Ильяшенко, кажется, не имели ничего против моей персоны. Мы вчетвером сели в авто, и нас куда-то повезли. Ехали минут пятнадцать по тёмным улицам. Наконец приехали.

Я так и не узнал, как называлось это заведение. Даже толком не помню, как оно выглядело снаружи. Внутри я увидел довольно большой зрительный зал, белые скатерти столиков и небольшую сцену. Югославы тут же пригласили нас поближе к ней и усадили за столик. Получилось, что я едва не упирался коленями в низкую рампу.

Не успели мы с Ильяшенко опомниться, как югославы заказали пару бутылок сухого вина и к ним – что-то из фруктов и орешки. Символическая закуска, одним словом.