Несколько минут счастья в обнимку с Ю А Гагариным. (СИ)

-Кто бы это мог нарушить, святой покой обители? - раздался властный голос со стены.

-Матушка! - послышалось снизу.

-Впустите нас, ради господа бога нашего,

хотя бы на время обсушится, и принять горячую пищу. Мы согласны на щедрое пожертвование; - раздавалось снизу.

-А это кого нас?- послышалось со стены.

Сказанные слова казалось провалились вниз,

Уйдя в тишину утреннего тумана.

И только спустя время послышался ответ..

-Мы из святого воинства христова. Возвращаемся с дальнего похода, под лоно церкви нашей. Дабы собраться с силами, и заручится духом, на новый поход в святыню нашу. Дабы защитить гроб господа нашего от

надругательства мавританских варваров.

- Так вы господа Тамплиеры? - раздался сверху тот же голос.

И не дождавшись, ответа на первый вопрос, последовал второй.

-А кто является вашим командиром отряда?

Назовите несколько имён из числа общеизвестных, чья слава. - послышалась пауза будто на верху, кто -то проглотил язык.

- Живых, здравствующих, или павших во славу господа нашего? - послышалось снизу.

-Ох уж это любопытство; - скрипя зубами, прохрипел Колла, слушая неуместную перепалку. Судорожно сжимая эфес меча.

- Ещё немного вопросов от этих матушек сов, и я прикажу штурм.

- Заодно посмотрим, хорошо ли укреплены стены этой обители: - добавил Анри.

- не богохульствуйте у меня, на всё воля божья;- запротестовал шевалье. И помолчав мгновенье

Крикнул.

-Меня зовут Шевалье де Бриньон. Это вам говорит о чём то?: раздался его голос уносясь вверх. Обращая слова свои, толи к ушам матушки, толи самому господу.

- Мой старший брат Валуа де Бриньи, погиб от кривой сабли в руке неверных. Дабы вы здесь спокойно спали, ели и молились заступницы нашей, святой богоматери деве Марии. Уж она бы не оставила истину верующих, без крова над головой и горячей пищи.

Наш наставник епископ Стефан Кофт, был распят на кресте, замучен подобии господа нашего, продолжать дальше называть, имена?-

Почти кричал он вверх.

- Достаточно, хватит братья, мы немедленно вам откроем; - послышалось сверху.

Внизу в редеющем тумане возродилась тишина,

Казалось, войско, испарилось. Все смотрели на командира. Такого дара убеждения, они встречали впервые. И лишь спустя мгновение, раздалось постукивание боевых мечей о щиты,

подобие Римских легионеров. И тихое перерастание в грозный морской прибой послышалось в тишине утра.

-Де Бриньи, де Бриньи, де Бриньи; - повторяли голоса сотен рыцарей.

-Де Бриньи, де Бриньи; - вторило, отражаясь, эхо, уходя в расщелины, горного тумана.

-Что с вами матушка? - задавала вопрос сестра Хевронья, смотря на настоятельницу. Видя, как подкашиваются её ноги. По бледным щекам матушки, еле заметным всполохом выступал румянец. Затем потекли слёзы.

- Прикажи открывать Хевронья.

Открывайте сёстра! - приказала она, спускаясь со стены.

- Примем гостеприимно воинство Христово.

Готовьте трапезную, - послышались приказы.

- Запрет на чревоугодие и уныние на время отменяется, - сказала она подоспевшим сёстрам,

Едва заметно улыбаясь кончиками губ.

Послышались шушуканье, шуршание сутан.

Руки сами потянулись вверх, поправляя головные уборы. Раздался звон глиняной посуды. Массивные засовы с лязгом стали открываться. И через образовавшийся проход в скале, через мост, приведённым в действие невидимым подъёмным механизмом. По двое, в ряд стало заезжать, рыцарское войско. В туниках

Одетых поверх боевых кольчуг. Красные санитарные кресты, которых выглядели в эту минуту, особенно праздно.

-Хвала! Хвала! Господу нашему!

Хвала воинству господнему, вставшему на защиту гроба господнего! - шептали уста, взволнованных сестёр.

Два друга.

Сегодня главный гребной канал, в Венеции выглядит несколько празднично.

Пробудившееся недавно солнце, заглянув сюда утром, зажгла стёкла в зданиях. И они словно зеркала стали пылать, отбрасывая свой пожар, чтобы охладить его в водной ряби гребного канала.

Спящие гребцы пробудились на своих гондолах.

И словно грациозные цапли стали поправлять свои перья, ожидая клиентов, у входа центрального гостиничного двора.

Из вестибюля парадной, гостиничной таверны.

С иероглифами на вывеске, "Для жителей востока" вышли двое. Юноша в одежде господина, и пожилой слуга, в восточном халате,

Подпоясанным кушаком, где из-за пояса,

Украшенный искусной резьбой серебром по золоту топорщилась, кривой Дамасский клинок.

На голове слуги была чалма, от чего лицо, обрамляющее чёрной бородой, выглядело строго. Юноша напротив был одет в свободный

Европейский костюм, и с первого вида, напоминал скорее, тех людей которые управляли лодками.

Но если присмотреться, то можно было заметить расписной камзол, с кружевными рукавами. А на груди, жабо, работы венецианских белошвеек. Добротные туфли, с золотыми пряжками, весело скрипели, переходя в непрерывную игру, когда юноша ускорял шаг. И казалось что он идёт не по дощатой мостовой, а по первому морозному снегу, выпавшему утром.

И все сравнения ушли бы в сторону, если бы вместо обычного парика, на голове у юноши

Не была одета чалма, из тёмного муслина,