Несколько печальных дней (Повести и рассказы)

Этот день прошел быстро, Марья даже растерялась, когда наступил конец работы. Но потом, вспоминая его, она удивлялась, как много событий и переживаний испытала она за семь часов. Рыжий парень учил ее мыть руки машинным маслом; девушка одолжила ей рубль на обед, потому что Марья оставила кошелек в раздевалке; в столовой, где она сидела за столом и заказывала по карточке обед, соседи ей горячо советовали брать "суп гороховый", а никак не "щи свежие"; а главное - работа, эта тяжелая работа, от которой у нее болели руки в предплечье, удивительная общая работа сотен и тысяч людей, в которой Марья участвовала первый раз в своей жизни.

Вечером все собрались на кухне, расспрашивали Марью о ее первом заводском дне.

Марья говорила, и весь народ покатывался со смеху, слушая ее рассказ. Она заметила десятки смешных мелочей и, рассказывая, сама задавала вопросы, всплескивая руками, удивлялась, недоумевала.

- Ну вот, ей-богу, как побачила я цего, ну як его... - говорила она.

- Блок? - подсказывал Крюков.

- Та ни, який там блок.

- Рольганги? - спросил Гриша.

- Та боже ж мий, ну лысый такой, кучерявый...

- Сергей Иванович... заведующий сборкой... Царев... - хором подсказали все и захохотали.

- Ну да, заведующий сборкой, глаза хитрющие такие. Посмотрев на меня: "Вы ахтомобили умейте делать?" Тьфу, шоб ты сказився, та я их в жизни не делала, так у меня сердце замлило. "Пропало, думаю, все". А вин сыдыть, такий соби важный, надутый и глаза хитрющие... А потом прийшов цей маленький, ну нос у него колбасой, и тоже бачу - хитрый, як мышь.

- Селезнев, мастер? - смеялись слушатели.

Потом каждый принялся вспоминать свой первый заводской день. И оказалось, что все помнят этот день; даже старик Платонов рассказал со всеми подробностями, что сказал ему мастер, как подшутил над ним токарь и как инженер, пришедший в цех с черным зонтиком, спросил у него: "Сколько тебе лет, паренек?"

Обычно молчаливый Гриша Стрелков рассказал, как он в деревне представлял себе город и все удивлялся, зачем его, плотника, вербуют на металлический завод.

- Такой я был чудак, - говорил он, - ворота, думаю, железные, двор тоже вымощен железными плитами, стены все из железа, и мучило меня сомнение, вот как Марью сегодня, - приду я туда, деревенский плотник, и поднимут меня на смех: "Здесь железный завод, деревянным людям тут делать нечего".

Он усмехнулся от воспоминания, погладил рукой толстую книгу "Справочник по холодной обработке металлов" и негромко сказал:

- Сам удивляюсь! Неужели я таким волосатиком десять лет тому назад был?

Дмитриевна и Вера - им обеим всегда казалось, что люди недостаточно восхищаются Гришей, - в один голос сказали:

- Наш Гриша инженером будет...

Потом все настроились на философский лад и решили в складчину купить пива.

В течение вечера дважды еще ходили за пивом. И в этот вечер Марья рассказала историю своей жизни.

Теперь, слушая ее, мужчины покачивали головами, а женщины вздыхали.

А она говорила громко, почти кричала, сбиваясь, путая слова, мотая головой, говорила жадно, точно человек, долго живший в чужой стране и вдруг встретивший земляков. Ночью, когда все легли, Марья спросила:

- Ильинишна, вы спите?

- Сплю, - ответила Ильинишна.

- Вот я думаю, - задумчиво сказала Марья, - чого це медь такая мягкая: ударишь по ней молотком, и вона плющыться и плющыться.

VIII

Бутылка, которой орудовал рыжий, называлась гайковерт. Рыжий устанавливал коленчатый вал и закреплял коренные подшипники. Рыжий сам объяснил это Марье.

Девушка с челкой привинчивала маслопровод. Парень в полосатой матроске устанавливал картер маховика. Парень, носивший желтую, казавшуюся очень жаркой фуфайку, вставлял выхлопные и впускные клапаны и подбирал поршни.

Чем больше Марья узнавала о работе людей, стоявших у малого конвейера, тем меньше она понимала всю эту сложность и запутанность. Какое отношение имеют медные, разветвленные трубки, прокладки, клапаны, поршни к хрипло орущим грузовикам, катящимся по асфальту заводского двора? Эти светло-зеленые машины, кажущиеся еще влажными и липкими, точно вылупившиеся из яйца, восхищали и удивляли ее - ведь она была причастна к тайне их рождения.

К концу первого дня своей работы на заводе Марья решила, что поняла всю премудрость, - просто нужно вгонять медные шплинты в продырявленные головки болтов; через неделю она растерялась - завод был огромен и совершенно непонятен.

- Слышь, Шевчук, - сказал рыжий, - после работы собрание будет, ты домой не уходи...

- Про што собрание?

- Про что, про что, - сердито переспросил рыжий, - про кофе с молоком... Посидишь - услышишь...

Он относился к Марье сурово, был немногословен, и это нравилось ей.

Собрание происходило в красном уголке. Рыжий, севший на скамью рядом с Марьей, шепотом говорил:

- Начальник мотора, технолог из коробки скоростей, начальник коленчатого вала, а вон тот - начальник всего цеха.

"Старый, невидный", - подумала Марья, разглядывая пожилого длиннолицего человека. Потом пришел человек громадного роста, одетый в защитный костюм.

- Заведующий производством завода, - сказал рыжий.

Собрание началось.