Несколько шагов до прыжка (СИ)

Персиваль снова прижал его к себе — хотелось прямо так, с порога, утащить его в койку и не выпускать до полуночи, но в гостиной наряжала ёлку Куини, а на кухне по сложившейся за два предыдущих Рождества традиции хозяйничала Серафина — готовила она лучше всех в команде. Правда, в том, что касалось выпечки, та же Куини ей не уступала, но до приготовления её фирменного штруделя — облегчённого варианта, конечно, на рисовой муке, чтоб её — было ещё далеко. На «вечном календаре» Ньют выставил двадцать четвёртое декабря часов в восемь утра, сейчас стрелки подобрались только к одиннадцати, в два должны прибыть остальные члены команды и приглашённый Куини Якоб Ковальски. Её просьбе Персиваль отказать не смог, тем более подкреплённой аргументом: «Он кормит нас и поит кофе весь год, Перси!». Действительно.

Стуча каблуками, Серафина вышла из кухни и только усмехнулась, глядя на них двоих:

— Перси, где у тебя уксус?

— Надеюсь, что вот в этих пакетах, — не выпуская Ньюта из объятий, Персиваль кивнул им под ноги. — Потому что на кухне он давно кончился.

Серафина приподняла брови:

— Когда ты здесь в последний раз ночевал?

Персиваль честно напряг память. Ничего не вышло, дата в ней не отпечаталась — значит, можно было и не стараться.

Ньют, со смешком выпутавшись из его рук, подхватил пакеты и понёс на кухню:

— Тут есть уксус. Два или три вида, не помню уже точно. Я всё взял по списку, ну и от себя добавил…

Персиваль покачал головой, вскинул на плечо его рюкзак — тяжеленный, плечо спасибо не скажет — и вместе с Серафиной зашагал вслед.

Нынешнее Рождество станет для его команды двойным праздником: результаты обоих этапов и финала Гран-при оказались куда выше, чем в прошлом году. Предсказание Персиваля «мы добьёмся большего ещё до региональных», сделанное им после контрольных прокатов, сбылось с точностью. Второе место в финале у Ньюта и Куини, шестое — у Тины с Ричардом… пусть последнее, но они умудрились пройти в финал. Да и Абернати на этапе родной страны накатал на очень хорошие баллы. Личные рекорды, восторги СМИ — хотя, конечно, и не без скепсиса: нашлось несколько изданий, подковырнувших Персиваля за «предыдущие вялые шесть лет». Но на это можно было легко плюнуть.

Так что им было, что отмечать — помимо основного праздника, обожаемого прежде всего Ньютом. Сам Персиваль в силу то ли возраста, то ли занудства с каждым годом относился к Рождеству всё более скептически, но сегодня утром с удивлением поймал себя на том, что рад Сочельнику. Но объяснение нашлось быстро: лежало рядом, уткнувшись в плечо веснушчатым носом, обхватив его обеими руками, и счастливо сопело.

Сейчас Ньют с космической скоростью разбирал покупки, слушая чёткие указания Серафины — что на рабочую поверхность, что пока в холодильник или шкаф… Она и Куини пришли часам к десяти — распахивая дверь, Персиваль ожидал увидеть и Тину, но на соответствующий вопрос Куини ему только подмигнула и прошла в гостиную, заниматься украшением, как договаривались, а Серафина хмыкнула: «Хоть какое-то время спокойно пообнимаетесь. Хотя я вообще не понимаю, зачем вам это скрывать». И исчезла на кухне, не дав Персивалю и рта раскрыть.

Что ж, спасибо им большое.

Ньют переложил в рюкзак упаковки с гирляндами, шарами — какие влезли — взял тот пакет, в который вошло больше и понёсся помогать Куини. Персиваль уселся за барную стойку, разделявшую кухонную и гостиную зоны, и усмехнулся Серафине, по-хозяйски включившей кофеварку:

— Громадная ель, мишура по всему дому и остролистовые дебри. И я почти уверен, что они где-нибудь и омелу прикрутят.

— А ты не рад? — Серафина привычно подняла бровь.

— Рад, конечно, — фыркнул Персиваль. — Но привыкнуть всё равно не могу.

До позапрошлого года, пока ему не взбрело в голову отметить Рождество с командой, он и впрямь никогда не делал этого с таким размахом. Максимум — ставил ёлку: небольшую, уже с шариками, спасибо производителям — вешал пару гирлянд и приглашал кого-нибудь, чаще всего как раз Серафину и девочек. Пять лет назад, впрочем, когда всё у него было далеко не радужно, он вообще принял крайне внезапное предложение от Геллерта «разнести к чертям какой-нибудь бар». Разнести не разнесли, но отметили хорошо. Правда, никогда потом не вспоминали и вместе больше не праздновали — ограничивались вежливыми поздравительными сообщениями.

А два года назад в его дом вошёл Ньют, таща на себе здоровенную коробку. И на немой вопрос: «Что это?!» ответил коротко и ясно: «Нормальная ёлка. Куда поставить? Я сам наряжу».

С этого-то всё и началось.

Ёлка осталась у Персиваля — Ньют приволок её чуть ли не в качестве второго, а то и первого, подарка. В прошлом году Персиваль доставал её из кладовой сам. В этом — уже Ньют. Едва встав, умывшись, поцеловав Персиваля, полез за ней и запасами украшений. Зачем он сейчас их пополнил, Персиваль боялся гадать. Он сам руководствовался бы желанием того, чтобы в доме партнёра было больше вещей, им купленных, но обдумывать это не хотелось: отбрасывало к мыслям о переезде. Сейчас расстроится и испортит всем праздник. Не надо.