Несколько слов об Ренане

Да, грха Ренанъ не признаетъ. Собственно на эту тему и написана вся его статья объ Аміел, на тему о сущности и происхожденіи зла и о томъ, какъ достигнуть спасенія отъ золъ вншнихъ и внутреннихъ. Относительно грха, Ренанъ отзывается больше всего — незнаніемъ и непониманіемъ, и ршительно проповдуетъ оптимизмъ, то-есть, что жизнь не содержитъ въ себ никакого кореннаго зла. «Возстановленіе христіанства на основаніи пессимизма», — замчаетъ онъ, — «есть одинъ изъ поразительнйшихъ симптомовъ нашего времени» (стр. 375); и ему этотъ симптомъ страненъ и непріятенъ. Онъ, со своей стороны, тоже желаетъ религіозности, но говоритъ: «по-моему, тотъ религіозенъ, это доволенъ Господомъ Богонъ и самимъ собою» (стр. 373).

Мы не будемъ входить въ подробности этой аргументаціи, какъ она ни «возбудительна»; лучше мы прямо приведемъ заключительный выводъ Ренана. Вопросъ о грх и зл есть вопросъ о нашей нравственности, и отъ ршенія его зависятъ правила нашей жизни, опредленіе ея высшаго блага. Ренанъ, въ этомъ отношеніи, ршительно заявляетъ слдующее:

«Аміель съ безпокойствомъ спрашиваетъ: что же спасаетъ? О, Боже мой, спасаетъ то, что даетъ каждому побужденіе жить. Средство спасенія не одно и то же для всхъ. Для одного это — добродтель; для другаго — жажда истины; еще для другаго — любовь къ искусству; для многихъ — любопытство, честолюбіе, путешествія, роскошь, женщины, богатство; на самой низшей ступени — морфинъ и алкоголь. Люди добродтельные находятъ свою награду въ самой добродтели, а т, кто не добродтеленъ, имютъ на свою долю удовольствіе» (стр, 382).

Вотъ, я думаю, наихудшая страница во всхъ сочиненіяхъ Ренана; почти совстно указывать на нее надъ только-что закрывшеюся могилою писателя, у котораго столько превосходныхъ страницъ. Можно бы и эту страницу назвать превосходною, но только еслибы можно было принять ее за иронію, за насмшку надъ извстными нравственными понятіями, — еслибы, напримръ, Ренанъ обратился съ этими словами къ своимъ любезнымъ парижанамъ и сказалъ имъ: вотъ вдь вся ваша нравственность. Но, къ несчастію, тутъ ироніи нтъ. Бда въ томъ, что люди, съ увлеченіемъ предающіеся ироніи и насмшк, если даже сперва и хранятъ въ себ нкоторыя высокія понятія, во имя которыхъ совершается это подсмиваніе, то со временемъ, однако, часто становятся совершенно въ уровень со своими насмшками, теряютъ способность видть дло въ его истинномъ вид, и если вздумаютъ заговорить прямою рчью, скажутъ то самое, что говорили на смхъ. Таковъ у насъ былъ Салтывовъ; такъ и Ренанъ заплатилъ любимой имъ ироніи нкоторую дань.

По точному смыслу его рчи выходитъ, что всеобщій спаситель есть алкоголь. Въ самомъ дл, первая черта спасенія, даруемаго религіею и нравственностію} Конечно та, что это спасеніе всмъ доступно, что въ этой области часто послдніе становятся первыми и первые послдними. Ренанъ не хочетъ такого однообразія, но не видитъ, что волей-неволей людямъ придется же отыскивать какой-нибудь единый путь. Множество людей, и безъ совтовъ Ренана, стараются «спасаться» посредствомъ «богатства», или «женщинъ», или «роскоши»; но вдь на такихъ и подобныхъ путяхъ нтъ конца неудачамъ, а для огромнаго большинства людей эти пути спасенія даже совершенно закрыты. Остается намъ, слдовательно, только одинъ выборъ: или «добродтель», или «алкоголь». Если оба эти средства, какъ увряетъ Ренанъ, одинаково приводятъ къ цли, то не ясно ли, какое изъ нихъ выберутъ слабые смертные?

Какое мелкое пониманіе человческихъ радостей и горестей!

IX Католическое и протестанское вольнодумство

Чрезвычайно удивительно, что человкъ, написавшій исторію первобытнаго христіанства и исторію израильскаго народа, не понималъ, однако, въ сущности, что такое грхъ, а, слдовательно, и что такое святость. Онъ былъ воспитанъ какъ духовный, и всю жизнь занимался предметами, на которыхъ былъ воспитанъ; не странная ли загадка, что онъ не понималъ существенной черты религіи? Для него грхъ есть не боле, какъ тоска; для него никогда не было ясно, какъ возникаетъ въ дупі сознаніе грховности и желаніе отъ нея освободиться. Въ одномъ мст Ренанъ самъ даетъ намъ нкоторый ключъ къ этой загадк. Защищаясь отъ упрековъ Аыіеля, онъ говоритъ: