Нескучная жизнь майора Чапаева

— Издеваешься? — перешёл на громкий шёпот Тюрин. — Две скорые и труповозка уже уехали, другие две скорые загружаются, автозак на подходе, следственная бригада и ещё две неотложки к нам уже выехали. И это всё вы, Андрюша! Вы что тут устроили? Я даже не могу себе представить, что было в Ярославле, мать вашу! И представлять не хочу. Даже не рассказывай! — психовал Стёпа.

— Стёпа, я защищал свою семью, — тихо ответил я, стараясь глубоко не дышать, как рекомендовал доктор. — С остальным поступай, как знаешь.

— Тебе не холодно, милый? — нежным голосом спросила Ксюша, накрывая мои плечи одеялом и, становясь между мной и Тюриным. — Больно, наверное, разговаривать?

— Спасибо, Ксюш. Извини, друг. Мы не хотели тебя подставлять, — попробовал извиниться я перед Степаном.

— Да пошёл ты, Андрюша! Правда, больно? — смягчив тон, спросил капитан Тюрин. Но было поздно.

Неожиданно, развернувшись к капитану лицом, Ксюха пошла в наступление:

— Послушай, капитан. Я вот тут краем уха. Пока ты со своей кавалерией с мигалками по Москве носился, мой Чапаев меня и мою шестилетнюю дочь спасал. Может быть, даже от смерти! Кучу бандитов переколотил и сам чуть конкретную пулю не получил, когда самого Беса почти голыми руками брал. А ты мне тут. Отчёты? Ты свои бумажки выше жизни моего ребёнка ставишь? — не на шутку разошлась Ксения. — Я вот завтра на телевидение пойду. На самый Первый, к Эрнсту!

— Ксюш, Ксюня, успокойся… — пытался остановить я это побоище, но закашлялся.

Ксюха моментально прекратила ругаться и принялась легонько растирать мне спину между лопаток и ласково шептать на ухо:

— Тихо… тихо, мой хороший… Тебе нельзя пока разговаривать. Правда, доктор? Тихо…

Вскоре кашель успокоился. Но, как оказалось, не успокоилась Ксения. Проходя мимо Стёпы Тюрина, она встала на цыпочки и, натянуто улыбаясь мне, что-то сказала ему на ухо. Стёпа резко убрал голову и, мне даже показалось, покраснел. Потом, проводив уходящую Ксюшу взглядом, подошёл ко мне и примирительным тоном спросил:

— Командир, а где этот?

Я понял, о ком идёт речь. Дроздов и Тюрин в моём отделе негласно соперничали между собой и не всегда ладили. Оба молодых, грамотных, сильных, амбициозных самца не уживались в одном «прайде».

— А вон он. Сорок пять градусов слева, — кивнул я головой в сторону въездных ворот на комбинат.

По центральной дороге, по самой освещённой её части, где лампочки на столбах ещё горели, шли четыре человека. Первым шёл рослый молодой мужчина в драном на спине пиджаке и с руками за головой, стянутыми пластиковыми стяжками. За ним двое вооружённых бойцов, одетые в песочного цвета комбинезоны, вели, поддерживая, еле переступающего ногами второго гражданского с подвязанными к шее обеими руками. Проходя мимо нас, Иван было дёрнулся, но бойцы бесцеремонно заставили его идти дальше. А Стёпа как бы неспециально отвернулся. Через минуту, посчитав, что на этом этапе унижений достаточно, Тюрин крикнул:

— Смирнов, отпусти вон того, длинного. Наш.

Ивану разрезали стяжки на руках, вернули табельное оружие, нож и удостоверение. Подойдя к нам, Дрозд наклонился ко мне и участливо спросил:

— Ну, ты как, командир? Мы с тобой всех победили? Ксюша, а вы как? Холодно? Хотите я вам свой пиджак дам? Вернее, то, что от него…

И, вытащив из пиджака своё служебное удостоверение, накинул его на плечи девушке. Потом, повернувшись в сторону Тюрина, удивлённо спросил:

— Привет, Стёпа! И ты здесь? Васильич, а мы чё их вызывали?

— Хорош паясничать, Дроздов. Что с твоим задержанным случилось? Чего он такой помятый? — глядя в сторону машины неотложки, к которой повели Вадика, спросил Тюрин.

— А кто ж его знает? — печально вздохнул Ванька. — Странный он какой-то. Инвалид, что ли? Всё причитал, мол, руки у меня болят, руки. Бедолага! А я что, ему доктор? Васильич, это ж тот бандос, который нашего Федьку… ну ты понял. Сам признался. Я его даже пальцем… ни-ни. Веришь, Стёпа?

* * *

Ночевать мы с Ксюшей решили ехать в Ярославль к её тётке. Правда, долго не соглашался меня отпускать дядька доктор, пугая осколками рёбер и продырявленной плеврой. Да хрен с ними, лишь бы не импотенция! На прощанье спросил у ворчливого доктора:

— Док, вопрос есть не по теме. Мне в последнее время сны снятся почти каждый день. И так реалистично. Как с медицинской точки зрения? Может, болею?

— Цветные? — подозрительно посмотрев на меня поверх очков, спросил доктор.

— Цветные… — немного подумав, ответил я.

— Везёт. — ответил док и, махнув на прощанье, забрался в кабину «Скорой».

А Ваня Дроздов? Так за Ванькой Лядова приехала через пятнадцать минут. Кстати, за пиджак не ругала. До самого «Ровера» меня провожал Стёпа Тюрин. Осторожно пожимая мне руку, Стёпа, с опаской поглядывая в сторону Ксюши, сказал:

— Моя такая же. Чуть что. Надо будет познакомить. Андрей, ты извини меня ещё раз, если слишком резок был. Не по злобе, сам понимаешь.

— Понимаю, Стёп. И ты извини, что бумажной работы тебе добавил. Но ты не волнуйся, мы свою часть отпишем, как надо. Кстати, а что тебе Ксюха на ухо шепнула? — напоследок спросил я.