Нескучная жизнь майора Чапаева

Успокаивал тем, что лица на видео будут закрыты, и никто её не узнает. И ещё предложил помогать ему и выходить на смену, когда ему будет нужно. За это обещал платить, — дальше рассказывала Светлана.

— И платил? — коротко спросил Чегевара.

— С её слов — один раз. Десять тысяч рублей, — ответила на вопрос Лядова.

— Взяла, хотя знала, за что платят. Значит, соучастница, — зевнул Эрнесто, искоса поглядывая в мою сторону.

— Где камера установлена, выяснила? — оживился я.

— Да, Жулина рассказала. Глазок камеры вмонтирован в раму портрета Джеймса Симса, — живо ответила стажёр.

— Кого? А это что за перец? — удивился Чегевара. — Не помню такого артиста.

— А я думала, вы всё знаете, товарищ капитан. А если не знаете, то у вас в блокнотике всё должно быть записано, — улыбнулась Лядова. — Вы записывайте, записывайте. Симс — американский врач, отец современной гинекологии. Жулина сказала, что он сволочью был. Операции чёрным рабыням без наркоза делал. Изучал реакцию.

— Да, занятная личность этот ветеринар! — глядя на часы и понимая, почему засыпает Эрнесто, сказал я. — Думаю, завтра с утра с материалами дела ознакомим нашего Руфатыча. Пусть к прокурорским бежит бумаги оформлять. Лядова, к утру отчёты по результатам проделанной работы мне на стол…

— Андрей Васильич, да меня отец с этими отчётами из дому. — испуганно округлила глаза стажёр.

— Тогда одно из двух. Переходи работать к отцу или ни свет, ни заря на работу и отчёты мне на стол. Вопросы? — как-то даже по-отечески объяснил я поставленную перед стажёром задачу. — Завтра у Котова когда смена начинается?

— В четырнадцать, — тяжело вздохнув, ответила Лядова.

— Эрнесто, не забудь кандалы. Завтра берём маньяка за белы ноженьки. Усиление брать не будем, нечего беременных баб пугать. Следака я сам предупрежу, — объяснил план действий на завтра я.

— Андрей Васильич… Андрей Васильич, а можно я. Я ещё никогда на задержании. — вскочила с места Лядова, — Хочу посмотреть, как он в своём кабинете обосрё… — вскочила со своего места стажёр.

— Лядова! Ещё насмотришься! Ты мне всё красиво сделай с гадалкой. Я думаю, как раз с ней будет интересней. И скажи этой бабке, чтоб никакой порчи на моё отделение. — предупредил я. — И медсестру на конец дня вызови. Будет для неё лучше, если «чистуху» напишет. А там, глядишь, пока следствие, пока то да сё… ещё и училище своё успеет до суда закончить. Всё. Расход. Эрнесто, предлагаю занять лучшее место в моём авто.

* * *

Пока Черных опечатывал кабинет и перекуривал с дежурным по ОВД, я завёл своего «барсика» и достал мобильный. Позвонить? Понятно, что возьмёт Ксения. А что я ей скажу? «Здрасьте… вот, соскучился по вам… А вы? Как дела… три рубля… ля-ля-ля…» Позорище! Взрослый дядька, а всё туда же… сю-сю-му-сю… Эсэмэску напишу. Женьке как бы… Типа отвечаю на её послание…

«Привет, девчонки! Как продвигаются дела? Купил капусты на борщ и сгущёнки для блинчиков. Может, что-то ещё? Женька, и по тебе я скучаю тоже. От Боцмана привет. Андрей».

— Э, товарищ! Что сочиняем на ночь глядя? — вдруг раздался радостный голос моего напарника.

— Да так… сообщение одно, — немного смутившись, ответил я, включая передачу.

— Ага… а на лице такое выражение, будто Татьяне Лариной письмо пишешь, — заржал смехом женатого мужика Черных. — Сидит, пыхтит, язык вывалил!

— Сам ты. Завтра в семь тридцать у подъезда, Онегин, блин! — выезжая на трассу, ответил я.

«Сегодня, пожалуй, уже никто настроение мне не испортит», — думал я, крутя баранку.

Но, как оказалось, был неправ!

Лёгкие телесные и девочки прелестные

Было уже довольно поздно, поэтому заморачиваться с приготовлением полноценного ужина не было ни сил, ни желания. Вывалив вечно голодному, гневно орущему Боцману из банки кошачьего корма, я успокоил свою совесть и решил подумать о себе. Рубанув сплеча кухонным ножом по батону докторской колбаски и отпилив от почти деревянного куска сыра не совсем тоненькую полоску, способную закрыть собой ломоть ржаного хлеба, я из всего этого соорудил несложную конструкцию и сунул её на пару минут в микроволновку. Получилось красиво, быстро и, как с голодухи показалось, вкусно. Кефир пил прямо из пакета, чтобы утром не мыть кружку. Откусывал большими кусками, запивал большими глотками. Но, несмотря на это, глаза предательски закрывались, и мозг отказывался продолжать ужинать. Пальцы нежно сжимали тёплую глянцево-гладкую поверхность бутерброда, похожую на слегка загорелую кожу Ксюши чуть выше коленки…

Звонок телефона, лежащего между разрубленным батоном колбасы и пустой сахарницей, застал врасплох, но вовремя. Пакет кефира уже вывалился из рук, и его тоненькая струйка стекала на кафель пола, радуя Боцмана растущей лужей. Совпадение фантазии засыпающего холостого мужчины в расцвете сил и реальности удивили. «Ксюша» — было написано на экране. Руки лоснились от жиров животного происхождения, рот набит ужином. Но выход у настоящего опера всегда есть. Нос! Нажав своим «породистым клювом» кнопочку громкой связи, я приготовился к диалогу.

— У-у-у… — сказал я.