Нескучные каникулы

Мельник оглянулся на Артема и посмотрел мутным, невидящим взглядом, от которого стайкой промчались мурашки вдоль спины и остановились где-то у висков. В темноте он был практически невидим, только глаза светились ярко, пронизывая насквозь. Губы что-то жевали. «Уже съел кого-то», – пронеслось в голове у мальчика, отчего боль железным обручем сдавила поврежденный затылок.

Мельник зачерпнул еще горсть свежемолотой муки и снова попробовал ее на вкус. «Кажется, готова», – решило привидение и стало шарить глазами в поисках мешка. Впереди маячила чья-то фигура и все время отвлекала от работы. Это начинало раздражать.

– Милый, где же ты?

Хорошо хоть одно из них отстало. Артемку била мелкая дрожь: назад идти нельзя, а значит, путь к двери или окну отрезан, впереди делать тоже нечего. Артем посмотрел на мельника: делает вид, что ему все равно. Как бы не так, его, Артемку не обманешь. Вон глазищи какие. Крови просят. Первый страх у мальчишки пропал, и к нему вернулась прежняя способность трезво рассуждать. Спрятаться, вот что нужно. Справа стояли мешки с мукой, и Артем, не долго думая, нырнул между ними и притаился.

Из-за угла, сверкнув очами, вылетела Параскевья.

* * *

Димка влетел во двор. Домой заходить было опасно, загонят за стол, потом заставят убирать в своей комнате и на улицу больше не отпустят. А времени терять нельзя. Кто знает, может, жизнь Артемкина сейчас зависит только от него, и каждая минута приближает мучительную смерть. Сарай. Там может оказаться подходящее оружие против нечистой силы.

Мальчик вбежал в сарай и огляделся – осиновый кол! Он стоял, одиноко прислонившись к косяку у самого входа, и словно просился в руки к Димке, мечтая пронзить привидение. Стоп. Но привидение нельзя пронзить, оно бестелесное. Кол – это от вампиров. Что же нужно для привидений? Димка пытался вспомнить, но от волнения ничего не мог придумать. Эх, была бы сейчас с ним его лопата, на этот раз он бы не промахнулся. Тут Димкин взгляд наткнулся на подходящий предмет.

– То, что надо, – вслух сказал он и, схватив его, помчался обратно.

* * *

Выпорхнув из-за угла, Параскевья приостановилась, прекратив вопрошать пространство о том, где ее любимый. Разочарование в глазах снова сменилось самой нежнейшей любовью, прижатые к груди руки протянулись вперед.

– Как долго я тебя искала, – облегченно произнесло привидение и подалось вперед.

«Минут пятнадцать», – подумал Артемка и плотнее вжался в мешки. Неужели заметила? Привидение летело прямо на него, простирая руки, правда, чуть выше. Захотелось вскочить и бежать напролом, бежать куда глаза глядят. А глаза глядели на Параскевью, потому Артемка решил подождать со спринтом.

Женщина, шурша складками своего воздушного сарафана, пролетела мимо, даже не взглянув на Артема. Ему стало немного обидно за такое невнимание: вот и награда за долгие мучения. Но Параскевья продолжала бормотать себе под нос: «милый», что несколько удивило мальчика – с кем это она ему изменяет?. Он тихонько выглянул из-за своего укрытия, принял наиболее удобную наблюдательную позу и открыл рот от удивления.

Параскевья на всех парах неслась к труженику-мельнику, который не очень-то старался ее замечать. Просто делал свое дело и ворчал себе под нос:

– Ходят тут всякие, работать не дают.

Женщина подлетела к мельнику и тихонько рукой повернула его голову к себе. Столько нежности было в этом движении, столько любви. Мельник непонимающе смотрел на нее, попытался отстраниться белой от муки рукой, но женщина ему не дала это сделать. Она порывисто прижалась к крепкой мужской груди и поцеловала мельника прямо в губы.

И тут с мельником словно что-то произошло. Он вздрогнул и увидел женщину, стоящую перед собой.

ГЛАВА 9

Он взглянул на женщину и все вспомнил. Все: свои босоногие радости, свою первую и единственную любовь, свою утерянную душу, ту женщину, которая была для него единственной… И недосягаемой. Теперь она стояла перед ним совсем близко, только дыхания не чувствовалось. Он провел по дорогому сердцу лицу. Не ощущается. Но она реальна, и она с ним.

Новый долгий поцелуй соединил два прозрачных тела воедино, и в груди у каждого сверкнула утерянная ранее душа. Сначала бледно, чуть заметно, но с каждой секундой разрастаясь все больше и больше, слепя глаза одинокого зрителя, затаившегося в мешках. Наконец, души стали настолько велики, что им не стало хватать места в груди каждого, и они вырвались на свободу, слились воедино, став большим огненным шаром, и полетели вверх, увлекая за собой призрачные тела.