Несладкая жизнь

– Да нет, не художественную книгу, кулинарную! – улыбнулся Антон. – А что? У тебя полно свежих идей, даже банальные блюда ты готовишь так, что хочется аплодировать и кричать: «Брависсимо!» А твои пирожные? А твои блинные пироги? Ты больше, чем повар, Настя, ты – маэстро еды, ты умеешь дарить наслаждение!

– Но это же не значит, что я могу писать. Кто я такая? Просто повар в маленьком ресторанчике… Кому нужны мои рецепты? Кто воспримет меня всерьез?

– Еще как воспримут! – глаза Антона горели, и Настя вдруг поняла, что он и не думал шутить. – Я не стал бы предлагать, если бы сначала все не обдумал. У меня есть друг, владелец небольшого издательства. Они в основном работают с переводной литературой, но планируют расширяться. Им как раз нужен оригинальный проект, чтобы заявить о себе. А ты… Ты могла бы стать настоящим Джейми Оливером в юбке. Или даже без нее.

– Что ты несешь?

– А что… Приготовление пищи и одновременный стриптиз – такого еще не было… Да не смотри ты так, я просто думаю вслух. Настя, а давай для начала ты запишешь свои самые любимые рецепты. А я почитаю и посмотрю, что из этого можно сделать. Договорились?

– Ну ладно, – с недоверчивой улыбкой Настя пожала плечами.

«Какие глупости, – думала Настя. – Бред какой. Как ему вообще могло прийти это в голову. Я – автор книги…»

Впрочем, по дороге домой она приобрела в ларьке «Союзпечать» толстую тетрадь и несколько ручек. Хм. Писательница.

Она шла, прижимая тетрадь к груди, и ей казалось, что встречные прохожие, глядя на нее, понимают: самозванка. Повар из крошечного городка, без образования и амбиций, малолетка, экс-прислуга, посягнула на святыню, посмела обратиться к самой Музе, призывая ее на свою сторону.

Дома она первым делом налила себе белого вина. Зажгла ароматические свечи, провела ладонью по шершавой поверхности старинного письменного стола. Вся мебель в съемной квартире была старая, морщинистая, с историей, Насте это нравилось. Ей казалось, что она впитывает кусочек чужой жизни, чужих настроений, энергии.

Ну а почему бы и нет? Не боги горшки обжигают. Еще год назад она рассмеялась бы в лицо тому, кто напророчил бы, что вскорости она станет получать тысячи евро в самом известном московском кафе. Что она будет запросто носить трехсотдолларовые туфли, доверять выщипывание бровей одному из самых дорогих косметологов Москвы и спать с мужчиной, от вида которого у многих девушек куда красивее нее дух захватывает.

В конце концов, никто не ждет от нее «Войны и мира». Ей просто надо записать любимые рецепты – понятным и грамотным русским языком.

Подчинившись какому-то порыву, она уселась за стол, открыла тетрадь и написала «Вяленые груши в карамели и ореховом соусе». Первое что пришло ей в голову. Писала медленно, старательно, высунув кончик языка. За грушами следовала лазанья из домашнего теста и мяса молодого ягненка. Потом – тыквенный пирог и компот из ревеня. Потом – заливное из морепродуктов и малиновый чизкейк. Через два часа Насте казалось, что писать кулинарную книгу – проще простого.

Через три часа она перечитала написанное и разочарованно порвала тетрадь.

Все не так, все не то. Как будто бы страдающий крайней степенью снобизма шеф-повар снисходительно продиктовал восхищенной поклоннице рецепт, зная наверняка, что ничего у нее не получится – кишка тонка. Распустил хвост, говорил напыщенными фразами, в красоте которых, как в склизском болоте, увяз смысл.

С другой стороны, если она упростит рецепты, то книга не будет эксклюзивной. Кулинарная литература сейчас в моде, и Настины записки станут одними из многих, затеряются на магазинной полке, не будут ничем отличаться от других.

Нет, надо понять, чем лично она, Анастасия Прялкина, отличается от других поваров. И сыграть именно на этом. Вдохнуть в текст кусочек своей души, придумать такую концепцию, которая наполнит обычные блюда неким символическим смыслом. И сделает их тем, чем еда, собственно, всегда и являлась для Насти Прялкиной, – энергией, афродизиаком, антидепрессантом или снотворным, личным психотерапевтом или озорно подмигивающим внутренним чертиком.

Она сняла телефонную трубку и набрала знакомые семь цифр.

– Антон? Мне надо задать тебе один вопрос.