Несладкая жизнь

Деньги у него были. После инцидента с избиением отец перепугался, вернул ему все привилегии и больше не пытался запихнуть его в элитную психбольницу. Можно позвонить в банк и заказать наличные. Можно быстро продать кому-нибудь свою часть клуба. Да хоть тому же Артему – этот дурак будет только рад. Заехать домой, забрать из сейфа часы, браслет с брильянтами, четыре Vertu, ноутбук. На первое время ему хватит. На то, чтобы сделать пластическую операцию, купить новые документы, необходимые лекарства и вообще как-то перекантоваться. А потом можно позвонить отцу. Он поможет. Будет презирать, ненавидеть, может быть, даже не пожелает с ним встретиться. Но поможет.

Все-таки единственный сын.

* * *

Вот невидаль – бросил любовник.

Женатый к тому же любовник.

Банальнейшая ситуация – по этому поводу давно не обращаются к психотерапевтам. Этот город кишит одиночками – хватит на всех.

А если тоска сдавила горло железной пятерней, так, что всхлипывать проще, чем дышать; если глаза сухие и красные, но все равно не получается уснуть; если с самого утра начинаешь глушить разбавленное минералкой вино и выкуриваешь по три пачки в день – держи свои эмоции при себе. Улыбайся. Вот увидишь – это легко. Никто ни на кого не обращает пристального внимания, все ограничиваются лишь поверхностным осмотром. Никто не заметит ни твою бледность, ни дрожащих рук, ни искусанных губ – никто ничего не заметит, если на формальное: «Как дела?» – ты с американским смайлом ответишь: «Отлично!»

Настя так не умела.

В понедельник она вышла на работу только за тем, чтобы забрать свою трудовую книжку и написать торопливое извинение. На нее, сдерживающую слезы, косо посматривали официантки. Никто не решился к ней подойти. Кроме, разумеется, Василисы, но ту Настя сама отправила по самому неинтеллигентному из возможных адресов. Та оторопела. Привыкла, что Настя тихая, себе на уме. А тут такое.

Она собрала в полотняный мешочек скудные личные вещи, которыми успела обжиться за несколько месяцев работы в кафе. Мельничка для корицы, серебряное чайное ситечко, которое подарил ей на счастье Антон (Настя считала его чем-то вроде талисмана), заляпанную жиром и взбитыми сливками подшивку кулинарных журналов, большие хозяйственные свечи – кропотливую работу вроде лепки марципановых фигурок она предпочитала делать при свечах, так уютнее и почему-то устаешь меньше.

– То, что мы расстались, не значит, что ты должна увольняться, – пробовал удержать ее Антон. – Хочешь, зарплату повышу? Будешь пять тысяч евро получать. Хочешь второй выходной?

Пять тысяч евро – это, конечно, заманчивая перспектива. Но не настолько, если в качестве бонуса к ней прилагается необходимость ежедневно видеть его, разговаривать с ним, слушать, как их роман обсуждают официантки, ежедневно лицезреть молчаливое Василисино торжество.

Ничего страшного – она справится. Квартира оплачена на полгода вперед, с таким солидным прошлым, как «Бомонд-cafе», она легко найдет новую работу. Настя была из тех, кому препятствия только придают дополнительных сил.

В тот же вечер она сложила в старую спортивную сумку всю одежду, некогда доставшуюся от Оксаны, поймала такси и назвала водителю знакомый адрес. Она знала наверняка, что ни одной из хозяек роскошного особняка не окажется дома. Ольга Константиновна, как всегда, полирует и без того гладкие бедра в каком-нибудь SPA. Оксана бьет баклуши в компании своих подруг, таких же никчемных, как и она сама.

– Ты-ы? – недоверчиво протянула домработница Анюта.

В отличие от Ларочки она сразу узнала Настю. Несмотря на новую прическу, ушедшие килограммы и огромные темные очки.

– Я ненадолго. Это тебе, – Настя с улыбкой протянула ей сумку, в которую Анюта заглянула с такой осторожностью, будто бы там могло оказаться взрывное устройство.

– Что это?

– Как что? Одежда. Помнишь, мы из-за нее когда-то поссорились.

– Еще бы мне не помнить. Но… Зачем ты мне ее отдаешь? Порвалась, что ли?

– Расслабься, я ее почти не носила. Просто хотела вернуть должок. Терпеть не могу, когда я кому-то должна.

Анюта спрашивала что-то еще, но Настя скомканно попрощалась, сославшись на занятость. Усаживаясь в такси, она в последний раз посмотрела на домработницу, которая все еще неподвижным соляным столбом стояла на пороге, прижимая сумку с вещами к груди.

Вот теперь у нее действительно началась новая жизнь.

* * *

Невозможно открыть одну дверь, не закрыв другую, – так, кажется, говорили древние мудрецы.

Во вторник Настю разбудил телефонный звонок. До противного бодрый деловой голос сообщил, что ее кулинарная книга заинтересовала телевизионный канал N, и теперь Настю хотят сделать ведущей кулинарного шоу – не программы для домашних клуш о том, сколько изюма класть в утренние оладушки и как нарезать лук и не разрыдаться, – а динамичного молодежного шоу, остроумного, высокобюджетного, сексуального.

– Вы меня разыгрываете, – усмехнулась она. – Моя книга выйдет в свет только через два месяца.