Несладкий сон

И если бы он понял, что не сможет справиться, что призванное божество не по зубам, у него оставалось четвёртое слово:

ИЗГНАНИЕ

Именно подобная концепция, отменяющая ритуал и выталкивающая существо туда, откуда оно пришло, служила главным средством спасения. Вспомогательные меры — уничтожение зала и схлопывание его в отдельное измерение, чтобы призванная злопамятная сущность не могла найти пути назад, а также сокрытие ауры и искажение узора души, являлись лишь дополнительными предосторожностями.

Посреди зала заклубился чёрный туман, который пронзили разряды ярко-красных молний. Мелодия достигла крещендо, а слово «Призыв» развеялось в воздухе струйками золотистого дыма.

А когда туман схлынул, когда ярко засияли нестерпимым светом слова «Принуждение» и «Понимание», взгляду Эгора предстала гуманоидная фигура, раскинувшая руки и ноги, словно распятая на невидимой дыбе.

И к полному разочарованию Высшего Мага, выглядела она слишком… слишком… слишком обыкновенной.

Человек дёрнулся в незримых путах и начал вертеть головой по сторонам. Его глаза широко распахнулись, а рот приоткрылся.

Эгор наклонил голову и внимательно осмотрел пришельца. Он не торопился, ведь время сейчас не играло особой роли.

Если бы Эгор не знал подробностей ритуала, он бы решил, что перед ним обычный ничем не примечательный человек. Выше среднего рост, среднее телосложение с уклоном в худобу. Правильные черты, но при этом лицо, которое вряд ли вспомнишь, увидав в толпе. Светлая кожа, покрытая россыпью веснушек. Волосы светло-рыжие, как у уроженца Гат-Анамата, но глаза серо-голубые.

Одет пришелец был в свободную тёмно-красную трикотажную рубаху, синие потёртые штаны с широким ремнём и необычные тканевые туфли с ярким узором и упругой резиновой подошвой. Тоже совершенно ничего особенного.

Маг устало потёр переносицу, пытаясь подавить непроизвольно возникшее разочарование. Кому как не ему знать, что нельзя судить кристалл по внешнему виду, а ценность трактата определять, основываясь на материале обложки?

— Кто ты такой? — спросил он, и наполненные силой слова гулко отозвались в ушах.

Человек словно вышел из ступора, словно только сейчас заметив, что находится здесь не один. Он открыл рот чтобы ответить, причём, судя по изумлённо распахнутым глазам, отвечать не собирался:

— Ich heiße Ulrich Siebert und…

Эгора совершенно не интересовали слова пленника. Концепция Понимания, сияющая ослепительным золотым светом, помогала узнать гораздо больше, чем способны донести слова.

Первый ребёнок в семье пожилых родителей. Пелёнки, коляски, бутылочки с молоком. Первые неуверенные шаги. Первый трицикл. Обучение детским премудростям у воспитателя в группе таких же детей. Обучение в школе. Средняя успеваемость. Окончание школы. Служба в армии, бег, спорт, учёба, обучение стрелять из оружия — артефактов на химической взрывчатке с кинетическим поражающим действием. Университет. Работа в большом кабинете. Создание чертежей высотных зданий на больших листах бумаги. Несколько не слишком серьёзных отношений с женщинами. Женитьба. Работа. Развод. Путешествия. Досуг с друзьями. Смерть отца от злокачественной опухоли.

Пришелец продолжал что-то лопотать и Эгор со внезапным раздражением повёл рукой. Рот пленника продолжал открываться, но теперь из него не выходило ни звука.

Информация, которую получил Эгор, оказалась поразительной. Несмотря на сложность и безотказность ритуала, призыв вышел неудачным. Пленник не только не нёс божественной искры, но и не был сколь-нибудь сильным магом. По крайней мере, никаких свершений на научной стезе в прошлом пленника разглядеть не удалось.

Эгор подавил чувство раздражения, но всё равно было обидно. Он с самого начала учитывал вероятность неудачного призыва, вот только не сработавший ритуал стал бы гораздо менее болезненным ударом, чем сработавший таким неправильным образом. Провал ритуала, как и успех был заложен в расчёты, но чего он точно не ожидал, так это вот такого нелепого результата. Эгор ненавидел, когда что-то идёт не по плану. И теперь ему требовалась причина такого провала.

— Чем ты занимался перед тем, как сюда попал? — спросил он.