Несломленная (СИ)

      Алена была рада за Сергея. Он долго вздыхал по ней, но всегда понимал, что ничего между ними не будет. А Софа взяла его в оборот. И по всему видно, что если эта девушка решила кого-то сделать счастливым, ничто его уже не спасет.

      Феликс все время сидел рядом, наблюдая как за священнодействием, за процессом кормления. Он хотел было взять это в свои руки, но Софа решительно воспротивилась.

      - Феликс Андреевич! Вы сроду ни за кем не ухаживали. Этого бедного цыпленка нужно с материнской заботой откармливать.

      Феликс попытался возразить:

    - Софа, ты забыла, что у меня есть пес, которого, кстати, я раненого подобрал и выходил.

     - Ой, я вас умоляю! Айболит в погонах! Эта бедная собака, наверно, еще и вам еду готовит, только никому не жалуется. И не сравнивайте псину и живую бедную девочку. Тут ласка нужна, умение убеждать.

      И Феликс смирился, все равно недоумевая, почему это он не сможет позаботиться должным образом.

      А пожилой еврей прекрасно понимал яростное нежелание дочери выпускать бразды правления этой маленькой компанией из своих рук. Нет, она, несомненно, была искренней в своем порыве позаботиться о девушке. Но больше всего она хотела произвести впечатление на Сергея, показать, какая она хорошая и заботливая хозяйка. Поэтому, засобиравшись в Москву, Когенман оставлял дочь до полного завершения дела, официально на случай, вдруг в посольстве потребуются свидетели, подтверждающие личность Алены, а неофициально – для устройства ее личной жизни.

      И прощаясь, наедине сказал Ярцеву совершенно серьезно:

    - Ну вот, Феликс Андреевич! Я вознес было хвалу небесам за то, что мне удалось, наконец, отблагодарить вас за спасение, так сказать вернуть долг. Но, видно, вам суждено быть пожизненным моим кредитором.

     -Что вы, Ицхак Моисеевич! За что это вы снова в должники записались?! – изумленно спросил Ярцев.

    - Как за что? За шчастье моей драгоценной дочери. Таки если бы не ваша просьба, моя девочка и не пересеклась бы с этим прекрасным молодым человеком. Ведь больше никому не под силу выдержать этот торнадо в юбке. Вы же меня понимаете?!

      Ярцев его прекрасно понимал.

    На прощание они крепко обнялись. Софа с Сергеем поехали провожать Когенмана в аэропорт, а Феликс, наконец, получил возможность побыть наедине с любимой девушкой.

??????????????????????????

 Усадив девушку себе на колени, он тихонько поцеловал ее макушку, глаза, на мгновение нежно приник к ее губам, опасаясь, что она сейчас испуганно отпрянет. Но Алена доверчиво уткнулась в его шею, легонько поцеловав ее в ответ на ласки. В кольце его надежных, сильных рук она таяла от счастья, доставшегося такой высокой ценой. Не случись эта беда, они до сих пор бы сдержанно говорили друг другу банальности, умирая от желания броситься в объятия, зацеловать любимые губы.

      - Я хочу на свежий воздух. Хочу на море.

     Алене не терпелось пожаловаться Феликсу, что ее даже во двор не выпускали, рассказать, как ей было плохо, страшно, как ради него она сопротивлялась. Как ей приснился сон, в котором любимый говорил с ней, дал немного сил.

      Но она хорошо помнила, что он поклялся ни словом, ни намеком не вспоминать о том, что произошло. Он, наверно, думает, что ее там истязали, и не хочет травмировать воспоминаниями. Она и сама бы хотела забыть.    

      Вспомнив чужие жадные губы и безжалостные, с черными волосами, руки на своей груди, она невольно вздрогнула.

      Феликс встревоженно посмотрел на нее:

      - Что случилось?

      - Ничего. Все в порядке, - ответила девушка, нежно погладив его по щеке.

       Но мужчину не отпускало чувство щемящей тревоги. Он еще крепче прижал к себе своего милого хрупкого цыпленка. Никогда он не испытывал такого панического страха потери. Сейчас этот страх просто захлестывал его. Вот это одна из граней любви. Страх потерять. А учитывая, что Феликс и так фактически еще не мог назвать Алену своей, то это состояние только усиливалось.

      - Пока мы не получили разрешение на выезд, я боюсь тебя за порог пускать. Тем более, прости, но внешность у тебя сейчас очень приметная. Вечером наденешь маскарадный костюм Софы, в котором она способна была конкурировать с Матой Хари, и посидишь на балконе. А завтра купим очки, косынку и поедем купаться.  Я вообще всего теперь боюсь.  Алена, хоть это и не лучший момент, но я боюсь, чтоб с тобой еще какая беда не приключилась. И я во всем виноват. Мы должны пожениться. И чем раньше, тем лучше.

     Алена застыла. Губы ее почти по-детски скривились, и едва удерживая слезы, она выдохнула:

     - Ах вот как! Так вы, Феликс Андреевич, собираетесь жениться из-за чувства вины?!

    Ее огромные, переполненные горькой обидой глаза вывернули душу Ярцева наизнанку.

    Как рыба, выброшенная на берег, он хватал ртом воздух и от потрясения не мог вымолвить ни слова.