Несломленные (СИ)

Эвелина пыталась подобраться к подруге, дабы помочь. Она мысленно корила себя, за то что поздно пришла, но девушка долго не могла сориентироваться на чужой территории и она так не нашла то, чтобы блокировало ее способности. И только Эвелину разделяло несколько сантиметров от выхода на алый свет, как ее обхватили за плечи и с силой втянули под защиту спасительной тени от колонны.

— Пусти! — Пискнула девушка, брыкаясь, но ей прикрыли рот рукой. Она нагло вцепилась в ладонь наглеца.

Тот скрипнул клыками от боли, шумно выдохнул, его дыхание щекотало макушку девушки. Она поняла что напавший выше ее.

— Дура! Алисе уже не помочь, ее уже поглощают. А вот ты ещё можешь уцелеть. И как ты выбралась? — Возмутился знакомый голос.

— М? — хмыкнула девушка не в силах ответить, ведь вцепилась в руку захватчика.

— Все живое, что попадает под космическое око иссушителя обречено рассыпаться прахом. Лишь дети Когармоата могут выносить взор отца и те в ком течет их кровь. Да неживое, не мертвое сможет уцелеть под взором вечности. Не знаю, что это значит. — Пояснил Дэн. Он прижимал к себе вырывающуюся подругу, словно последнюю ниточку человечности, что связывала его с миром людей. Задира ощущал, что если потеряет последнюю подругу, то точно лишиться какой-то важной части себя.

Когда погиб Симеон, вампир с болью осознал, что какая-то ценная нить его сущности с надрывом оборвалась. Теперь видя смерть Алисы, он ощутил вторую волну боли и ели успел предотвратить третью…

— Грязный предатель! Бездушный вампир! Пусти. Мне все равно, я хотя бы попытаюсь помочь. Ей же больно! Как можно терпеть муки живого существа! — Возмутилась Эвелина, когда ей предоставили возможность говорить. Она была злая, но не кричала, хотя хотела, ведь понимала, что может привлечь внимание вампиров.

— Да, все верно, я тот кого вы называете вампирам. И я предал ваше доверие, за это я заслужил твою ненависть. Но прошу, не лезь в пекло. Ты погибнешь. Как ты не поймёшь твоя смерть будет напрасна? Ты уже ничем не поможешь нашей подруге. — Прошептал умоляюще над ухом Задира. Его дыхание ласкало чувствительное ухо девушки, а голос убаюкивал, но она сопротивлялась.

Эвелина понимала, что этот предатель пытается применить на ней свои способности. Но злость и обида прекрасно блокировали магию вампира.

— У…у-у… Упырь! Злобная нечисть! Пусти! Если я не могу помочь подруге, сделай это ты! Тебе же ничего не будет под этим светом? — нашлась что ответить бойкая Эвелина. Она ощущала плотное кольцо из рук вампира, что сомкнулось под грудью и его пальцы больно впивались между ребер.

— Не могу…да, взор Когармоата мне не вредит, но я не пойду против семьи. Им нужен этот обряд, дабы помочь своему богу, что бы он и дальше защищал Костяной город и своих детей. Неужели тринадцать жизней это много во имя жизни несколько миллионов? Чем наш род хуже людей? А? Мы тоже живые существа и нас тоже нужно защищать. Но единственный кто это делает это наш бог. — Поспешил ответить Дэн. Он ощутил нежность шелка волос подруги под нижней челюстью, когда склонил голову на нее, продолжая прижимать к себе. Он осязал как бойко струиться по ее артериям кровь и дробно колотиться сердце. Жар ее тела согревал продрогшее тело и остатки души в вампире.

Голод, который до селе молчал забитый чувством вины, пробудился и яростно потребовал быть удовлетворённым.

А сопротивление жертвы ещё больше раззадоривало инстинкты хищника. Ещё и пробуждение Иссушителя вызывало в вампире темные наклонности, которые тот слишком долго сдерживал.

— Ты…ты. Трус! Ты просто боишься! Боишься, что тебя на ругают большие и страшные вампиры, маленький вампир! Как же ты жалок! А может, ты просто хочешь произвести впечатление на свою желанную Лили? Так знай у тебя нет шансов, ибо трусы всегда остаются одни и умирают первыми. — Выпалила от бессильной обиды девушка. Ведь она злилась на друга за предательство и за его не желание помочь. А ещё злилась на себя, что все ещё считает его другом и понимает его мотивы. Она бы и сама сделала все для выживания ее рода, все…кроме принесения в жертву других живых существ. В ней боролись всепрощение и мягкость с мстительной сущностью.

— Я не трус. Я просто реально оцениваю свои шансы на победу, которых нет. Мне нет и ста лет, мне не устоять против брата и Лили, даже если я решился бы предать свой род. Прости…и прошу, хватит так соблазнительно тереться своими выпуклостями, об мои чувствительные места. А то ты пробуждаешь во мне зверя. — Сердечно попросил Дэн.

— Что?! Нашел о чем думать, в данный момент, пошляк. И вообще я хомячков не боюсь! — Борзо кинула бурно краснеющая Эвелина, глубоко дыша, пытаясь пнуть локтем Дэна.

— Ах, так! Ну, все, сама напросилась! — и тут терпению вампира пришел конец. Он и так слишком долго проявлял лояльность к пище, так он подумал, фиксируя по удобнее добычу, чтобы не дергалась одной рукой, а второй заставляя запрокидывать голову на бок.