Неслучайное зачатие

Дальше по плану был бассейн, но Самойлова, пошевелившись, неожиданно задела мой локоть и рука у меня дернулась, кликнув на видео одной из парилок.

– Ох, – выдохнула испуганно Самойлова, глядя на экран.

– Пи*дец, – не удержался я.

С веником в руке Борис Леонтьевич всячески охаживал пятую точку Марьи Михайловны и это было куда больше, чем я хотел знать.

– Хочешь посмотреть? – поинтересовался со смешком у Самойловой, и та, закрыв глаза, буквально простонала:

– Нееет.

С*ка, никогда не слышал более сексуального отказа!

Надо было быстрее заканчивать со всем этим, пока штаны целы.

На запись из бассейна было меньше всего надежды. Кто и чем занимался в воде понять было трудно, хотя один интересный кадр нам все же попался.

– Как ты думаешь, что он там ищет? – спросил я насмешливо у Самойловой, останавливая перемотку на том, как Снежков что-то рассматривает у себя в плавках, факт чего был хорошо заметен с того ракурса, с которого снимала камера. – Собственного удавчика?

– Не знаю, – ответила Катя, зажав рот рукой, и сдавленно добавила: – И знать не хочу.

– И на этого искателя сокровищ ты меня променяла, – вздохнул нарочито я, снова запуская перемотку.

– Я не меняла.

– Вот как?

Она опять вскочила на ноги и отошла к окну, но на этот раз я не стал ее останавливать. Досмотрев запись, выключил компьютер и, признав мысленно свое поражение, тоже поднялся на ноги, готовясь уходить.

– Пошли отсюда, – сказал замершей у окна Кате. – Открыто в бассейне никто не спаривался, а больше ничего понять из записей невозможно. Если только твой Снежков все-таки не нашел то, что искал, и не произвел на радостях победный залп.

– Значит, все зря? – спросила Самойлова, поравнявшись со мной в дверях.

Она смотрела на меня выжидательно – так, словно говорила: «Когда ж ты, идиот, признаешь очевидное?», а я вдруг осознал, что не понимаю ни вопроса, ни того, где вообще нахожусь. Словно все вокруг перестало существовать, кроме этих зеленых глаз, в которых я стремительно и безнадежно потерялся.

– Не зря, – пробормотал я, перед тем, как припечатать Катю к открытой двери и впиться в ее губы поцелуем.

Бл*дь, как же это было хорошо! Я чувствовал себя диабетиком, сорвавшимся с диеты и добравшимся до запретных сладостей. Сминал ее губы своим ртом так, будто хотел поглотить и ничто на свете не могло бы меня заставить сейчас остановиться. Ни бог, ни черт!

Я толкнулся языком внутрь рта Самойловой, вжался бедрами в ее тело, и в этот момент мне было глубоко насрать на все принципы, которых я прежде придерживался. Казалось лишь, что если не трахну ее немедленно – просто умру от возбуждения.

Второе мне, похоже, и светило.

– Если тебе просто нужно было место для того, чтобы потрахаться, так бы и сказал, – раздался рядом веселый голос Зиновьева, и мы с Самойловой, как по команде, дернулись в разные стороны.

Внутри резко проснулась жажда убийства. С*ка, ну не мог он молча пройти мимо?! В бессильной злости я шарахнул кулаком по двери и Андрей благоразумно решил смотаться, пока цел:

– Понял-понял, ухожу.

Да вот беда – Самойлова устремилась за ним следом. Как испуганная лань, мать ее!

Не оставалось ничего иного, как идти за ней, хотя это и было несколько… неудобно.

– Я вызову такси, – сказала Катя, когда мы оказались на парковке.

– Черта с два, – отрезал я. – Садись в машину.

– Нет!

Ну нахер, буду я еще церемонии тут разводить, и так штаны жмут, будто на три размера меньше.

Открыв дверцу машины, я подхватил Самойлову на руки и молча запихнул в салон.

– Хочу быть, знаешь ли, спокоен насчет того, что ты не решишь снова навестить бабушку на ночь глядя, – язвительно заметил, выруливая с парковки.

Время езды до дома Самойловой грозило стать очередной пыткой.

Катя

Я сидела рядом с шефом и думала, как извернуться, если он отправится провожать меня до двери. Искоса смотрела на его профиль. Скулы сжаты, губы сошлись в прямую линию.

– Остановимся на светофоре и я к тебе повернусь, – пообещал он.

Я покраснела и стала смотреть перед собой. Из головы не шел наш поцелуй, но не спрашивать же у Богуцкого, что он для него значил! А вот для меня значил много. Так много, что я решилась признаться боссу:

– Я сейчас дома не живу.

Он резко ударил по тормозам, меня дернуло в кресле. Хорошо что на дорогах в этот час было немного машин.

– Опять?! Хочешь покататься со мной до Соловков? Или куда на этот раз?

И нечего так возбуждаться на этот счет! – хотелось мне сказать шефу, но я промолчала.

– Нет, кататься я с вами не хочу. Просто я живу не дома, а у подруги.

– Это почему?

Мне надо было сдержаться, тогда можно было бы избежать того, что последовало дальше, но я не смогла.

– Потому что с родителями мне после вашего признания находиться невозможно! Они сказали, что будут жить у меня до тех пор, пока мы с вами не поженимся. То есть, поселились в моей квартире навсегда!

Я ожидала, что шеф просто отвезет меня к Вике или скажет, что прямо завтра мы подкупим регистратора загса и родители выедут от меня уже к вечеру, но не дождалась ни того, ни другого.