Неслучайные люди

Дина Матвеевна не могла иметь детей. Ее муж долго не понимал – как директор школы не может родить ребенка? Так и не понял – ушел. Дина Матвеевна тогда резко расхотела жить. Особенно дома, в халате и тапочках. Блузка держала ее в тонусе. Воротник-жабо не давал склонить голову. Приходилось жить и воспитывать чужих детей.

Дмитрий Михайлович держал в кабинете не только пиджак, но и сумку с предметами первой необходимости – зубной щеткой, сменой белья, носками. Дмитрий Михайлович имел законную жену, двух бывших, тоже законных, и одну бывшую гражданскую, а еще любовницу. Жизнь его научила – с этими женщинами нужно быть готовым ко всему. Иногда он ночевал в классе на сдвинутых партах, прикрывшись пиджачком.

Алевтина Петровна мечтала выйти замуж. За сильного прекрасного мужчину. Обязательно романтичного и немножко несовременного. Втайне она представляла рядом с собой Дмитрия Михайловича. Его свободный нрав она принимала за редкую чувствительность натуры. Проблема была в том, что Дмитрию Михайловичу для полного счастья только романа с коллегой и не хватало.

Так Алевтина Петровна и не заметила, как перестала быть модной и стала смешной – она продолжала носить платья в цветочек и крутить кудельки на голове.

Дина Матвеевна умерла, не пережив, что ее выпроводили на пенсию. Она не хотела, не ожидала. Дмитрий Михайлович тоже умер. Последней его видела Женька – они со Стасом тогда встречались и решили навестить любимого учителя. Она рассказывала, что тот им выдал постельное белье и уступил спальню. Стас хотел заняться любовью, но Женька сказала, что он совсем дурак. Как можно? Она выходила ночью на кухню – Дмитрий Михайлович сидел за столом и что-то читал. Сказал, что не спится. Утром он был уже мертв. Стас сбежал сразу же. Женька вызвала «Скорую». Сидела, объясняла, как очутилась в квартире. Это было страшно, унизительно, но Женька твердила, что Дмитрий Михайлович лучший учитель, великий. Нет, ничего не было. Просто ее парень сбежал, он трус. «Найдите его. Пусть ответит».

Алевтина Петровна тоже умерла. В одиночестве. Никто из учениц к ней не приходил. Домашних животных тоже не было. Неизвестно, когда бы ее нашли, если бы не соседи сверху, которые затопили не только ее квартиру, но еще и квартиры тремя этажами ниже.

В той школе новый директор, новые учителя. Бывшие одноклассники туда не заходят и не устраивают встречи. Да и зачем, когда память хранит жабо Дины, белый брючный костюм Али и водолазку Димыча. Так их называли ученики.

Записка счастья

– Я не могу бросить Люську! Пожалуйста, ну, пожалуйста, – кричала в телефон Наташка.

– И куда ты собралась? – устало спросила Лиза. Она уже час стояла в предпраздничных пробках и дико устала. Мечтала о ванной, ужине и подушке. Люська в ее планы не входила.

– Лизок, понимаешь, эта акция… Это очень важно! Буквально неделя. Ну, может быть, две. Ты же знаешь Люську, Люська знает тебя… – причитала в трубку Наташка.

Это было Лизино проклятие. Раньше – это она точно помнила – Наташка была совершенно адекватной. Они вместе учились в институте, в одной академической группе, и, как говорится, ничего не предвещало… На пятом курсе Наташка связалась с активистом движения за экологию и ударилась в спасение природы – у нее все время проходили какие-то акции, демонстрации, поездки, съезды… И если любимый мужчина всегда находился под боком, то Люська – любимая кошка – оставалась в Москве. Любимый мужчина мог пожевать спаржу или пророщенный овес на обед – они с Наташкой были убежденными вегетарианцами, а Люська не могла. Она хотела мясных консервов. И требовала их громкими голодными криками.

У Наташки была мудрая и очень занятая мать. Она оставила дочери квартиру, переехав за город, считая, что период спасения планеты должен пройти, как проходит у детей ветрянка. Главное, намазать зеленкой и не отдирать корочку. Бойфренда дочери Наташкина мать считала такой оспиной – руками лучше не трогать, само отвалится. Впрочем, свои мысли она держала при себе. Единственное условие, которое она поставила дочери, – живи самостоятельно. Помогу только в случае вселенской катастрофы. И неси ответственность за того, с кем знакома дольше своего великого защитника, то есть за Люську.

– Ты же знаешь маму! Она Люську ни за что не возьмет! – слушала Лиза Наташкины причитания. – А ты не представляешь, как это важно! В этом озере водится такая рыба, которая… ну в общем… нигде не водится.

– Наташ, ты хоть знаешь, где это озеро находится? – спросила Лиза, просто чтобы поддержать разговор.

– Знаю, – уверенно ответила Наташка, – только забыла… Кажется, в Татарстане.

– Все понятно, – вздохнула Лиза.

– Ну ты же хочешь пожить одна, отдохнуть от мамы, она тебя наверняка уже замучила, – Наташка применила запрещенный прием. Впрочем, он всегда срабатывал. Лизина мама действительно в последнее время была в ударе.

– Ну и когда же ты выйдешь замуж? – спрашивала она, когда они вечером перед сном пили чай. – У тебя хоть кто-нибудь есть на примете?

– Ну, скажи мне, что у тебя в личной жизни? – уточняла мать за чашкой утреннего кофе.