Неслучайные люди

– Это… очень трогательно, удивительно, – заметила Рита.

– Ну да, очень трогательно платить за чужую деменцию. Мне так никто не заплатит, – хмыкнула секретарша. – Если ты свой, глаза закроют, если нет – уволят.

– Но ведь хорошо, что поддерживают человека… – заметила Рита.

– О да, у нас вообще богадельня! – зло рассмеялась Юля. – Вон, видишь мужика? – Она показала на стоявшего в дверях мужчину. – Это Игорь, муж нашей машинистки Нади. Когда-то она диплом нашего главного редактора перепечатывала. И курсовые за него писала. Наш главный ее держит, помня прошлое. Надя запила. Вроде как сейчас зашитая, но, когда развязывается, уходит в запой. Если на больничном, значит, в наркологической клинике лежит. Главный ее куда только не отправлял – она все равно слетает с катушек.

Надю Рита помнила. Как-то та появилась в бухгалтерии, принесла творожную пасху, такую, какую Рита ела в детстве – сладкую, вкусную, как делала бабушка. И кулич тоже был тот самый, из детства. С глазурной корочкой сверху, мягкий, не сухой – бабушка для сладости пропитывала сиропом. Надя поздравила всех с Пасхой, потом еще принесла тарелку с яйцами, которые сама красила – луковой шелухой, с обрезками кружев, чтобы на скорлупе появился узор.

Рита не могла себе представить, что эта милая улыбчивая женщина – запойная алкоголичка. Наверняка секретарша наговаривает.

– О, мой пришел! – подскочила Юля и кинулась к двери. Там появился молодой человек, не сильно подходящий под интерьеры – все-таки все были нарядные: мужчины в костюмах, женщины в вечерних платьях, а он стоял в жутком свитере, явно уже пьяный. Юля кинулась к молодому человеку на шею. Тот отстранился. Она дернулась, будто ее ударило током, побежала и принесла ему вина. Он выпил. Юля снова кинулась к накрытому столу и сгребла на тарелку все, что могла. Он ел брезгливо и презрительно. Юля стояла рядом и заглядывала ему в глаза.

– Это ее любовник, – подошла к столу Ирина Михайловна. – Никто и звать никак. Она считает его великим музыкантом. Приходит, как шавка какая-то, объедки собирает. Ее ни во что не ставит, а она влюбилась. Вот по-настоящему. Бывает… Даже завидую. Она ему деньги дает, а он ноги об нее вытирает. Любовь…

– А я думала, что Юлия замужем, – ответила Рита.

– Замужем, да. Но кому это когда мешало? – хмыкнула Ирина Михайловна. – Дозвониться только иногда невозможно.

Юля, пользуясь рабочим телефоном, вела долгие разговоры с любовником. Читатели, которые хотели высказать претензии по поводу вышедшего в газете материала, висели на линии. Кажется, Юля первая изобрела голосового робота и музыку на телефоне. Пока она выясняла отношения с любовником, всех переводила на вторые и третьи линии, которые настроила самостоятельно. По вечерам она спускалась в редакционный бар, выпивала несколько банок мартини – этот напиток тогда упаковывали в банки, как энергетики, – и иногда могла случайно ответить на звонок. Почему Юлю не увольняли? Все важные разговоры она умудрялась принять в нетрезвом виде, сидя в редакционной столовой. У нее было особое чутье на звонки – какие игнорировать, а какие принять. И все важные Юля принимала. Даже в ночи. Если Инна обладала талантом редактора, эмпатией, трепетным отношением к чужим текстам, то Юля умела чувствовать людей, реагировать на речь, сразу замечая и отсеивая ненормальных, чокнутых. Она же по голосу могла определить, что речь идет о важном событии. Могла почувствовать звонок. Особый навык. Именно поэтому Юлю, как и Инну, не увольняли – талант, уникальный навык. Где найдешь другую секретаршу, которая не переключит звонок на начальника, потому что ругается с любовником, а пока ругается, ситуация решится сама собой. А начальник окажется вроде как на нейтральной, то есть верной стороне.

– Юлька меня трижды спасла от карьерного краха, – говорил главный редактор на каждой вечеринке, – потому что просто не отвечала на звонки. Идеальная секретарша!

– Надюш, нам пора, – ласково говорил муж машинистки Нади, пытаясь ее увести.

– Не хочу, понимаешь, ничего не хочу. Лучше сдохнуть, – закричала она и хлопнула рюмку водки. Все замерли и замолкли. Надя схватила полную бутылку и начала пить из горла.

– Леха, вызывай «Скорую», – тихо сказал Саныч охраннику.

Надю увезли. Муж держал ее за руку и говорил, что все будет хорошо. Она поправится.

Через неделю Надя умерла. Но это было через неделю. А в тот вечер…

Любовник секретарши Юли после съеденного и выпитого вроде как оттаял, и они исчезли на некоторое время. Потом появились. Юля сверкала глазами. Ее бойфренд налегал на еду.

– И куда в него столько влезает? – хмыкнула Ирина Михайловна. – На глисты бы его проверить. Жрет как не в себя.

– Вам что, жалко? – Юля оказалась рядом и подслушала.

– Мне нет. Хотя да, жалко. Тебя. Зачем тебе такой глистогон? Ну посмотри, волосья не мыты, сам драный, сраный. Фу. Еще и прыщавый, как подросток.

– Он меня любит, – ответила Юля, все еще сверкая глазами.

– Тогда да, понимаю. Ты ему уже сколько заплатила? Небось уже и премию сегодняшнюю отдала? – спросила Ирина Михайловна.