Неслучайные связи

Сначала хотел поговорить с конкурентом как мужик с мужиком. Но тот на его заявление, что так дела не делаются, и нельзя безнаказанно шарить по чужому району, просто позвал охрану. Два мордоворота подхватили Васю под ручки и вынесли на улицу, любезно посоветовав забыть дорогу к этому месту.

— Как последнего терпилу выкинули, — жаловался он мне, зависнув над табуреткой. — Я ж серьёзный базар хотел везти, а они…

В общем, Кардан расстроился. А потом разозлился. Сначала дал на лапу знакомым милиционерам, чтобы те вытурили гада с района. Но, то ли у конкурента крыша оказалась круче, то ли власти не смогли найти ни единого повода, чтобы его прижучить, но Вася нужного результата не получил. Тогда он перешёл к явным угрозам. Только в ответ у него на пороге в один прекрасный день нарисовался громила со зверской рожей и заявил, что, если Вася хочет дожить до старости с полным комплектом конечностей, ему лучше по-хорошему убраться не только с района, но и вообще из города. К своему несчастью, Кардан предупреждению не внял и послал своих шестерок устроить конкуренту поджог. Реакция последовала незамедлительно. Назавтра Васю поймали прямо на улице, весьма невежливо тюкнули по темечку и в багажнике чёрной хонды увезли в лес. Где и прикопали, пустив для верности контрольный в голову.

— Вот, видишь? — Вася повернулся ко мне боком, демонстрируя тёмное пятнышко на призрачном виске. — Козлы.

— М-да, — протянула я многозначительно.

— Так ещё и помереть не смог по-человечески. Как последний лох почти двадцать лет болтаюсь над собственным трупом.

— И как ты стал привидением?

— Кто ж знает, — почесал Вася полупрозрачный затылок. — Сначала просто было темно. Потом я очнулся, увидел лес и разозлился, что завезли фиг знает куда. А потом понял, что что-то не так. Что не чувствую ни башки, ни тела. Что не дышу, не могу идти, а летаю возле одного места, как пес на поводке. И вот тогда я испугался. Ты тут один день думала, что у тебя глюки. А я вообще не знаю, сколько дней или лет прошло, пока я не допер, что помер.

— Представляю, — от этой картины меня даже передернуло.

Пусть Кардан и не был образчиком морали и нравственности, на такую жуткую участь он явно не нагрешил.

— И все это время ты торчал на одном месте?

— Ага. И никто меня не видел даже. Мимо ходили люди иногда, грибники там, туристы. Один раз даже какие-то лохи бегали в цветных балахонах, с длинными патлами и с палками в руках. Но меня никто не заметил. Я и шуметь пытался, и деревья трясти, но это бакланы или вообще внимания не обращали, или орали «медведь, медведь». Да какой медведь под Москвой? Мимо только белки шастали и мыши. Даже самого завалящегося волчару не видел никогда.

— Хм, — нахмурилась я. — А как ты тогда здесь оказался?

— Не знаю, — развел руками Вася. — Просто вчера ночью вдруг почувствовал, что рядом что-то есть. Как здоровый магнит на свалке металлолом тягает, так и меня поволокло. Вот и полетел. И даже не заметил, как оторвался от своей могилы. А там ты. И тачка твоя с пробитым колесом. Ну я и привязался.

Вот же! Аукнулось мне это колесо, когда не ждала. Зато можно прикинуть место, где Васю закопали.

— И что же тебя так потянуло, интересно? — задумчиво пробормотала я.

— Так ты сама. Ты злилась сильно. И от тебя такие волны разлетелись, что меня чуть не расплющило.

— Волны? — переспросила растерянно.

— Ага. Я же не живой, я по-другому могу видеть, — пояснил мужчина.

— Так это все мои эмоции? Да неужели за все эти годы мимо тебя никто не проезжал, злясь на дорогу, на цены на бензин, на детей-двоечников, в конце концов? Почему именно я?

— Я не знаю, — опустил глаза Вася.

Да уж, повезло, так повезло. Какой-то несчастный гвоздь привел к таким последствиям. Лучше бы на даче ночевать осталась.

Неожиданно раздался дробный звонкий стук, который в тишине кухни показался автоматной очередью.

— Что? — подпрыгнул Вася, озираясь по сторонам. — Стреляют? Шухер?

— Спокойно, — подняла я руки примирительно, — никто никуда не стреляет. Это вон, кормушка.

Я показала пальцем на пластиковую конструкцию из миски, куда сыпались маленькие коричневые шарики, и пристроенного над ней резервуара с кормом.

— Это еще что такое? — разинул рот Кардан.

В ответ на этот вопрос в кухню вальяжно вплыл здоровенный белый британец и направился к своему ужину. Днем из-за жары он спал под ванной в прохладе, а на кормежку вот вылезал. Пропустить очередной прием пищи кота не заставил бы даже апокалипсис.

Я вздохнула, глядя на любимого питомца, который был подарен мне маленьким умильным комочком с голубыми глазками, а к двум годам вымахал размером с поросенка. Вроде и кормлю по расписанию, и корм у него дорогущий профессиональный, а он все растет. От воздуха что ли пухнет?

— Пельмень, это Кардан. Кардан, это Пельмень, — пробормотала я.

— Пельмень? — фыркнул бандит. — Что за несолидная кликуха?

— Вообще-то по паспорту он Пантелеймон Мэджик Вайт Миракл. Так солиднее?

— Вайт… чего? — призрак почесал затылок. — Ну вы и навертели.

— Это не мы, это его в питомнике так обозвали, — я сразу открестилась от таких извращений.