Неслышный зов

На другой день в гуще ольшаника у железнодорожной насыпи Громачев с Перельманасом нашли удобную поляну. Натаскали старых кирпичей, жести, сухостоя, углей и соорудили две печи.

— А где мы металл найдем? — поинтересовался Ромка.

— Это уж не твоя забота, — сказал Ржавая Сметана. — Твое дело плавить.

Оказывается, Антас собрал целую ватагу мальчишек и, дав им в долг по ириске, послал собирать металлический лом. Вскоре на поляну стали прибывать выброшенные кастрюли, водопроводные краны, дырявые примусы, подсвечники и много другого хлама. Ржавая Сметана на месте оценивал притащенное и тут же расплачивался ирисками. Заложив ириски за щеку, мальчишки вновь устремлялись на поиски свалок и помоек.

Рассортировав металлический хлам, Ромка с Антасом стали выплавлять олово. Его оказалось немного. Зато свинца у них получилось более десяти слитков.

Очищенную латунь, медь и алюминий Антас складывал в старый ящик. Металлического лома собралось столько, что они вдвоем не смогли поднять. Антасу пришлось нанять возчиком Гундосого — Миньку Старикова, который прикатил из дому тачку.

Гундосый булыжником плющил на плоском камне тонкостенные изделия, чтобы они занимали меньше места, укладывал их в мешки и вместе со слитками увозил в сарай Перельманасов.

В летние каникулы беспрерывно дымили и чадили плавильные костры. До полудня мальчишки трудились в ольшанике, а затем бежали на речку смывать с себя копоть и сажу.

По вечерам они собирались около клуба железнодорожников, где показывали старые фильмы. Киноленты у железнодорожников были затрепанными, они то и дело рвались, но ребята смотрели картины по нескольку раз с трепетом и волнением.

В городе существовали и специальные кинотеатры «Прогресс» и «Сатурн», которые принадлежали нэпманам. В них шли новые кинобоевики, но билеты стоили так дорого, что ребята и не стремились туда попасть.

В клубе железнодорожников за билет кассирша брала всего лишь пять тысяч рублей, но и такие деньги мальчишкам нелегко было раздобыть. Всякий раз они с надеждой смотрели на Ржавую Сметану, а тот давал в долг лишь тем, кто трудился на него, или подхалимам. Так у Антаса завелись телохранители, которые беспрекословно выполняли все его приказы и награждали зуботычинами тех, кто называл альбиноса Ржавой Сметаной. Кличка, оказывается, не нравилась Перельманасу. Он пожелал, чтобы все называли его по имени, а кто забывал об этом — делался его врагом и рассчитывать на ссуду, конечно, не мог.

В клубе железнодорожников иногда можно было проскользнуть в зал и бесплатно, требовалось только набраться храбрости и юркнуть за спинами тех, кто предъявлял билеты. Контролерами обычно стояли добродушные дежурные-железнодорожники, ленившиеся гнаться за мальчишками.

Когда у Антаса накопилось много слитков, он приказал добыть ему две провизионки.

Провизионки — бесплатные проездные билеты — выдавались семьям железнодорожников. По провизионке могли ездить взрослые и дети. Одну провизионку стащил дома Ромка, другую — Юра Хряков. За них Антас пообещал десять выпусков короля сыщиков Ната Пинкертона и билеты на все новые кинокартины.

В Петроград Антас поехал не один, он взял с собой Гундосого, тот был самым сильным из мальчишек, мог поднять пять пудов. Латунь и выплавленный свинец они погрузили в вагон, в Петрограде наняли извозчика и отвезли на Александровский рынок. Там в подвале был скупочный пункт. Антас, видно, получил много денег, потому что вернулся из Питера в новых сандалиях, привез полный ящик ирисок и мешок книг.

Расплатившись с мальчишками, он потребовал, чтобы они с утра вышли на сбор металлолома.

И опять зачадила фабрика, выплавлявшая олово, свинец, баббит.

КЛАДОИСКАТЕЛИ

Спускаясь с железнодорожного полотна, Ромка увидел внизу братьев Зарухно; они шли навстречу. Поворачивать назад было поздно. Сделав вид, что не замечает их, Ромка хотел проскочить стороной, но Гурко преградил ему путь.

— Карамба! — воскликнул он. — Если за тобой не гонится нечистая сила, значит, она вселилась в тебя самого. Стоп! Во имя святого Патрика.

— Сэр, где вы изволили пропадать? — схватив Громачева за шиворот, спросил Нико.

— О пресвятая дева! У меня было много дел в ранчо мачехи, — в тон ему ответил Ромка.

— Тогда у нас вопрос: какие шакалы разработали наши золотые россыпи? Мы не могли найти ни крупинки.

— Вот именно! — добавил Гурко, и в последующем разговоре он только наблюдал за Громачевым и давал пояснения, как это делают авторы книг: — Словно раненный в сердце, отступник пошатнулся, и мороз пробежал по его коже.

— Это работа Ржавой Сметаны, — сказал Ромка. — Ирисками он соблазнил индейцев всего округа.

— И вас, сэр, в том числе?

— Отступник съежился от пристального взгляда, словно на него навели дуло пистолета, — не унимался Гурко.

— Да, мне очень нравятся ириски, — сознался Ромка. — Но моя совесть чиста: ни одной тайны я не нарушил.

— Перед лицом опасности притворство было забыто, — продолжал бубнить Гурко. — Отведав легкой наживы, он далеко зашел в своих желаниях. Но при своей алчности отступник обладал храбрым сердцем.