Неслышный зов

Бородатый пришел, когда за столом закусывали какие-то железнодорожники. Он поманил к себе Анну и спросил:

— Ну, как?

— Записки не написал, — вполголоса ответила Анна. — Сказал, что ждет на старом месте после одиннадцати.

— Осторожный, черт, — не то похвалил, не то ругнулся бородатый. — Ты бы нам еще пирожков подкинула да денег немного. А то ходим по ярмарке и облизываемся, словно нищие. И товарищи угощения ждут.

— А я-то с какой радости раскошеливаться должна? — как бы поразилась Анна. — Мое дело маленькое: снесла и помалкивай. За утреннее не знаю кто расплатится. Он ни копейки не дал.

— Не прикидывайся сиротой, не обеднеешь. Хочешь, сейчас кое-чего дам? Только сумеешь ли загнать?

— Покажи.

Бородатый направился за ларьки. Ромка, мигнув Димке, нагнал его.

— Самогон уже здесь, — сказал он негромко.

— Молодчага, — похвалил детина. — Давай сюда.

Димка передал две бутылки. Бородатый спрятал их в карман и зашагал дальше. За ларьками его, оказывается, поджидал долговязый. Взяв от него котомку, бородач что-то шепнул напарнику и повернул к обжорному ряду.

— А пистолет? — спросил Ромка.

— Какой пистолет? — осклабился гость. — Это же зажигалка. Она мне самому нужна.

— Зачем же вы папиросы и самогон взяли?

— В нашем деле не обманешь — не выпьешь. — И он загоготал, словно сказал нечто остроумное, но тут же поспешил уверить: — Ты не беспокойся, я с мамашей за все расплачусь.

— Я не хочу, чтоб ты с мамашей… она не должна знать.

— Ну, тогда не рыпайся и жди, когда у меня монета заведется.

Грубо отстранив с дороги мальчишку, детина подошел к столу и поставил котомку у ног Анны.

Та присела на корточки и, сделав вид, что возится с керосинкой, принялась разглядывать содержимое котомки.

Возмущенный Ромка велел Димке немедля сбегать за ребятами.

— Скажи им, — шепнул он, — что этого бродягу нельзя упускать из виду. Бородатый, наверное, не только обманщик, но и вор.

Сам же он подошел к столу и стал прислушиваться, о чем говорит Анна со своим гостем. Лицо и шею мачехи покрывали розовые пятна, какие выступали у нее, когда она сильно волновалась.

— Откуда это у тебя? — прерывистым голосом допытывалась она.

А бородатый нагло смотрел ей в глаза и, усмехаясь, отвечал:

— Из собственного имения… фамильное серебро… архиерейское.

— Нет, знаешь, я хочу спокойно спать, — продолжала бормотать Анна. — Забирай и уходи.

— Ну, как знаешь. Я не навязываюсь.

Бородатый хотел взять котомку, но Анна остановила его. Видно, жадность одолела ее.

— Ладно, беру, — наконец согласилась она. — Только ты ни слова.

— Нашла кого учить.

Анна опять уселась на корточки, переложила из котомки что-то завернутое в портянки, постелила на дно газету и высыпала остатки пирожков. Затем она отсчитала четыре червонца и сунула их в руку гостя. Тот, не глядя, положил деньги в карман, вскинул на плечо котомку и, буркнув «покеда», вразвалку пошел меж столов в другой край площади, где располагались крестьянские возы.

Братья Зарухно и Димка пошли за ним следом.

Выйдя на край площади, бородатый отыскал двуколку с пегой лошаденкой, привязанной к телеграфному столбу. Бросив на воз котомку и выложив самогон, он взял небольшую охапку сена и запихал его в сетку, повешенную на морду лошади. Затем стал поглядывать на вывески ближайших домов. Ему, видно, нужна была парикмахерская, потому что, увидев ее, он потрогал бороду и поскреб рукой гриву на затылке.

Прикрыв сеном оставленные на возу вещи, бородатый отправился в парикмахерскую.

Ребята тотчас же сошлись в одно место.

— Что будем делать? — спросил Нико.

— Надо забрать самогон и котомку. И не отдавать, пока он не вернет деньги за папиросы, — сказал Ромка.

Они так и сделали. Ромка остался дежурить у дверей парикмахерской, а ребята подобрались к возу, вытащили из-под сена бутылки, котомку и спрятались с добычей за пустые ящики лабаза.

Бородатый пробыл в парикмахерской не менее получаса и вышел оттуда помолодевшим: борода была сбрита начисто, вместо усов под носом темнела только коротко подстриженная щеточка, а укороченные и напомаженные волосы лоснились в гладкой прическе.

«Может, это не он?» — взяло сомнение Ромку. Он заглянул в стеклянную дверь парикмахерской, но там остался лишь недавно пришедший толстяк. Ромка свистнул.

Увидев его, преображенный детина сузил злые глаза и спросил:

— Ты что за мной следом ходишь?

— Не отстану, пока деньги за папиросы не отдашь.

— Ходи, ходи. Но если схвачу за ноги — о столб башкой тресну!

— А кто тебе котомку вернет?

— Спер, когда меня не было, да?

— Угу.

Не веря мальчишке, детина подошел к двуколке, пошарил руками под сеном и, не найдя там ничего, поманил к себе Ромку.

— Иди, не бойся, — сказал он. — Твоя взяла. Бери.

И он протянул зажатый в кулаке пистолет. Но когда мальчишка приблизился, детина быстрым движением схватил его за горло и так стиснул, что у Ромки перехватило дыхание.

— Показывай, куда спрятал?

Сильные пальцы не разжимались. Мальчишка не мог глотнуть слюну, в глазах выступили слезы. Ромка, наверное, потерял бы сознание, если бы в это время не выскочили из укрытия ребята.

— Отпусти! — приказал Нико. — А то сейчас милицию позову.