Несмотря на время

— Позвони, когда освободишься, а лучше сразу приезжай, — говорю я, стараясь не выдать своего испорченного настроения. Но по печальному взгляду Кэма, понимаю, что он знает, как я себя чувствую. Он открывает рот, и я жду, что он что-то скажет, попросит остаться, но он лишь кивает. Бросаю на него последний взгляд и выхожу из машины на холодный воздух. Дождь и не думает кончаться, поэтому я добегаю до дома, но в итоге всё равно оказываюсь вся мокрая. Когда я забегаю на крыльцо, то разворачиваюсь и встречаюсь взглядом с Кэмероном. Он смотрит на меня из машины и мне кажется, что с этого момента наши отношения начинают трескаться. Мне нужно с ним поговорить, он должен обо всём знать, прежде чем решит, что делать дальше. Так будет честно по отношении к нам обоим. Ложь — самый сильный яд. Чем дольше он находится в вас, тем сильнее разъедает вашу душу. Я же лгала слишком долго и больше не могу с этим жить. Если вы думаете, что утаивание правды — это не ложь, то вы сильно ошибаетесь. Если вы любите человека, то должны быть с ним предельно честны. Даже, если считаете, что правда может быть убийственной. Ложь никогда не приводит ни к чему хорошему.

Вхожу в дом, дрожа от холода, мокрая одежда липнет к телу и это жутко неприятно. Скидываю сырые кроссовки вместе с носками и босыми ногами иду в гостиную. Но останавливаюсь на полпути, так как слышу пение отца. Чтобы вы знали, он не делал это уже лет десять. Когда мы с Лиз были маленькими, именно отец пел нам колыбельные перед сном. У него шикарный голос и в колледже он даже был солистом в студенческой рок-группе. Но потом мы выросли, и он перестал петь колыбельные, но всё ещё напевал про себя, пока готовил завтрак или чистил стойла лошадей на ранчо. После смерти мамы казалось, он навсегда замолчал. Но посмотрите на него сейчас. Тёмные волосы с проблеском седины идеально причёсаны. На нём надета новая рубашка насыщенного синего цвета и чёрные брюки. И он снова готовит. Но, кажется, теперь папа делает это не из-за того, что расстроен. Нет, на его губах счастливая улыбка, от которой становится тепло на сердце.

— Пап? Что происходит? — спрашиваю я, потирая холодные ладони. Отец отрывается от нарезки огурцов и смотрит на меня. Он тут же хмурится, заметив мой неподобающий вид и лужу воды, что стекла на пол с моей мокрой одежды.

— Я бы хотел спросить у тебя тоже самое, — отвечает он, вопрошающе глядя на меня.

— На улице дождь, — отвечаю я, пожимая плечами.

— Хм… и правда, — папа прищуривается, и я слышу в его голосе недоверие. Родители всегда видят своих детей насквозь. Не думаю, что от моего отца можно что-то скрыть. Он всегда все замечает, но редко говорит об увиденном. Так и сейчас мне удаётся избежать серьёзного разговора.

— Так что ты делаешь? — снова спрашиваю я.

— Готовлю ужин, — отвечает он, возвращаясь к своему занятию. — Я должен был предупредить, но совсем забегался. Сегодня к нам придёт важный гость, с которым я хочу вас познакомить. Так что прошу сегодня никуда не уходить.

Вот оно что. Значит, сегодня мы, наконец, познакомимся с этой таинственной дамой. Признаюсь, мне давно хотелось её увидеть. Всё же не каждый день отец приводит в дом женщин. Надеюсь, она не окажется отпетой стервой. Все эти сказки о злых мачехах мне вовсе не нравятся. Не хочу встречаться с таким в реальной жизни.

— Хорошо, папа. А Лиз ты уже сказал?

— Да, не думал, что всё окажется так просто. Но, кажется, твоя сестра и правда меняется, — папа задумчиво смотрит на меня, словно хочет сказать какой-то умный отцовский совет. Но вместо этого лишь улыбается и возвращается к готовке.

— Не буду тебе мешать. Пойду приму душ.

— Иди, детка.

Разворачиваюсь на пятках и шлёпаю по деревянному полу. Надеюсь, Лиз и правда хорошо к этому отнеслась. Нужно будет обязательно с ней поговорить перед ужином. Как бы она не устроила какую-нибудь глупость. Прежняя Элизабет могла бы придумать нечто такое отчего любой может сбежать. Чёрный юмор моей сестры понимают не многие. Но в последнее время сестра стала мягче, поэтому всё должно пройти спокойно.

Захожу в свою спальню и сразу же раздеваюсь, беру полотенце и иду в ванну. Как же я люблю воду. Наверно в прошлой жизни я была рыбой, другого объяснения у меня нет. Вода меня всегда успокаивает и расслабляет. Стоит только двадцать минут полежать в ароматной ванне, как все тревоги испаряются. Но сегодня мне видимо не удастся отдохнуть наедине с собой. Как только я погружаюсь в ванну и закрываю глаза, в комнату влетает сестра.

— Кажется, папа влюбился! Нет, не кажется, а точно влюбился! Надеюсь, она нормальная иначе я за себя не ручаюсь! — верещит она, отчего у меня даже закладывает уши.

— Извини, конечно, что я тебя перебиваю, но может быть, ты зайдёшь позже? — спрашиваю я, останавливая этот непрекращающийся словесный поток. Элизабет недовольно морщится глядя на меня, словно я только что съела коробку её любимых пирожных. Того и гляди ударит меня чем-нибудь поувесистей.