Несмотря ни на что

Ему в последнее время хотелось поскорее обвенчаться, чтобы их отношения вошли в колею. Но будет ли эта успокоительная рутина — мирной и не скучной, наступит ли между ним и Кэро та прочная, ничем не нарушаемая близость, которой он ждал от брака?

Джон вдруг почувствовал, что ему непременно надо увидеть Кэро.

В его жизни какая-то пустота, которую только она может заполнить… Он торопливо соображал: к десяти он поспеет в Лондон, проведет с Кэро час-другой и ночью поедет обратно. Он оделся и через несколько минут уже мчался в автомобиле. И чем ближе он подъезжал к Лондону, тем острее становилась тоска по Кэро, тем нетерпеливее хотелось увидеть ее. Вставали в памяти разные моменты их близости. Любовь оттеснила на задний план все честолюбивые интересы. И скажи ему кто-нибудь тогда, что это — только временное душевное смятение, Джон бы ужасно рассердился.

Пробило десять часов, когда он свернул на Пикадилли.

Почувствовал себя разбитым, когда выскочил, наконец, из автомобиля, и с минуту стоял неподвижно на тротуаре. Затем почти бегом поднялся по ступенькам.

Дерри, услышав голос Джона, появился в передней.

— Джон, вы? Какой приятный сюрприз! Я умираю от скуки. Сыграем партийку? Кэро нет дома.

— Кэро нет дома?! — повторил Джон.

— Отправилась куда-то с Реном. А что? Вы специально ради нее приехали? Но вы, верно, будете ночевать в Лондоне? Так увидитесь, она скоро, должно быть, приплетется домой.

— А вам неизвестно, куда именно она отправилась?

— Милый мой, кто же это может знать? Рен обедал у нас и они куда-то укатили вместе.

Джон подумал, что Рендльшэм, вероятно, был здесь, в доме, когда они говорили по телефону с Кэро.

— Я подожду часок, — сказал он вслух. — А отец дома? Это была бы удача!

— Неужто вы собираетесь запереться с ним в кабинете?! — воскликнул Дерри разочарованно. — Ради Бога, Джон, плюньте вы сегодня на политику — и сыграем партию!

Но Джон пошел в кабинет к лорду Кэрлью.

Лорд Кэрлью был воплощенная доброжелательность и участие. Он надавал Джону много ценных советов и указаний, но Джон все время не переставал прислушиваться, не идет ли Кэро.

В двенадцать он поднялся и стал прощаться.

В странном состоянии возвращался он в Броксборо. Пытался рассуждать справедливо и хладнокровно. Но какое-то смутное разочарование и раздражение заглушали голос рассудка.

Он мчался в Лондон, как школьник, которому неожиданно дали день отдыха. Но некому было разделить его радость, превратить этот день в праздник. Кэро явилась домой через пять минут после его отъезда. Рендльшэм простился с нею у дверей, а в передней Дерри встретил ее сообщением о визите и отъезде Джона.

«Зачем он приезжал? — спрашивала она про себя. — Что могло побудить его к этому?»

Она злилась на Джона: зачем он опять будит в ней боль? Его выходка расшевелила прежние печальные мысли, разбередила душу…

«Как это похоже на него — теперь вдруг выказать любовь!» — негодовала Кэро.

На другой день, когда они разговаривали по телефону, она осведомилась, зачем Джон приезжал.

Было это вечером после собрания, на котором Джон имел огромный успех. В этот день все ему благоприятствовало и он был в прекрасном настроении.

На брошенный как будто вскользь вопрос Кэро он отвечал весело:

— Так, прихоть… — И прибавил: — Я виделся с вашим отцом.

— Ага, значит, все вышло хорошо. Как идет кампания?

— Да как будто хорошо.

— Джон, приезжай сегодня вечером в Лондон, я буду дома.

— К сожалению, никак не могу. Вечером назначен большой митинг.

— Поручи кому-нибудь другому выступать вместо себя. Джон, приезжай, я прошу!

— Кэро, пойми же, я не могу. Будь рассудительна, дорогая.

Кэрро рассмеялась: Джон сам возвращал ей решимость идти по пути, который она избрала.

— А тебе не приходило никогда в голову, что я могу наказать тебя за такую невнимательность ко мне?

— Я наказан уже тем, что не вижу тебя, — возразил Джон галантно. — Но ты ведь приедешь к выборам, не правда ли?

— Может быть.

Джон сказал смеясь:

— Ты непременно должна быть здесь, чтобы либо увенчать мою голову победными лаврами, либо перевязать мои раны.

Эти последние дни были для Джона днями напряженной деятельности и сильного нервного возбуждения, он не мог спать и почти ничего не ел. Они с Мэйнсом сталкивались повсюду по десяти раз на день; Мэйнс действовал весьма энергично.

Миссис Сэвернейк посылала Туанету на митинги в своем автомобиле, сама же она посетила только один.

В тот вечер Джон увидел ее, как только вошел в зал. Рядом с ней сидела и Туанета.

На один миг перед тем как начать свою речь он успел подумать, что у миссис Сэвернейк — изумительные глаза. Часто бывает, что в минуту сильного волнения какая-нибудь подробность особенно врезается в память. И весь тот вечер Джон бессознательно, но до странности четко вспоминал взгляд миссис Сэвернейк, встретившийся с его взглядом, когда он поднимался на трибуну.

Это было самое бурное из всех собраний, проведенных до тех пор, так как пришло много сторонников Дерэма. Джона атаковали вовсю. Но он уже успел привыкнуть к этому и спокойно отражал удары, не теряя ни веселости, ни остроумия.