Несносная Херктерент (СИ)

- А вот так. Он, хотя и имел свое место в кубрике, как тревога, сразу оказывался на палубе. Считал, видимо, что его присутствие у зенитных автоматов - что-то вроде их охраны. Там и убило. Пулей с истребителя. Сразу насмерть. Вот так. На берегу похоронен, и памятник сейчас делают.

Марина озадаченно смотрит куда-то вдаль. Вот так, для неё впервые где-то рядом прошлась смерть. Умер кто-то, кого она знала и даже кормила мясными обрезками. Она когда-то гладила Тайфуна. Пёс лизал ей лицо. И вот теперь его нет.

Сордар плюхается на жалобно пискнувшую скамейку.

Закинув руки за голову, странно щурясь, смотрит на колышущуюся листву.

Угрюмая Марина подходит и садится рядом. Что-то не понимает она Сордара. Столько почестей, - а ему как-то всё равно. Вот ей Тайфуна жалко.

- Знаешь, Марина, наверно, я просто устал, и не отошел ещё от этого похода. Всё равно как-то. Награды эти, почести. Главное, что жив. Знаешь что? - он резко разворачивается, - Давай в столицу съездим?

- Чего я там не видела?

- В "Военной книге", например, многого.

- Поехали!

Адмирал заставил Марину надеть шлем - что-то раньше Марина не замечала за ним такого строгого соблюдения "Правил Дорожного Движения".

К стеклу мотоцикла прилеплен какой-то пропуск с толстой красной чертой наискосок и надписью "проезд всюду".

- Зачем тебе это?

- Война. Въезд и выезд личного автотранспорта в столицу ограничен.

Впрочем, скоростной режим на дороге Сордар по-прежнему не намерен соблюдать. Несётся, как бешеный. Несколько раз даже поднимал мотоцикл на заднее колесо, что неизменно вызывало восторженный вопль Марины. Она любит скорость. Ветер навстречу, ветер свистит в ушах. Так здорово!

На въезде застрял грузовик с прицепом. Марина удивленно вертит головой по сторонам - с последней её поездки на дороге многое изменилось. Полицейские сплошь немолодые, все какие-то сумрачно-настороженные. Марину особенно поражает, что все полицейские с автоматами. Она привыкла считать автоматы армейским оружием, а у полицейского и пистолет не всегда есть. А тут... Да и автоматы какие-то странные: на стволе кожух весь в дырках, обойма вставляется не снизу, а сбоку, и это не привычный рожок или диск, а какой-то гибрид того и другого.

- Что-то не так у нас в консерватории. Это наши автоматы...

- А какие же ещё должны быть? Мирренские?

Адмирал невесело усмехнулся.

- Наши, в данном случае, значит, флотские. Мы совсем недавно передали армии излишки с наших складов. В том числе, и автоматы эти. Они в конце той войны были приняты на вооружение для экипажей дирижаблей, морских бомбардировщиков и рот охраны. Реально их почти не использовали, они больше двадцати лет на складах мариновались. Как они сюда-то попали? Не могли, что ли, раздать в резервные части в Приморье - нет, обязательно везти несколько тысяч кэмэ.

- Но ведь автомат - довольно сложное оружие. Мне как-то раз чуть зубы пружиной не выбило.

Сордар усмехнулся.

- В оружии разбираешься, а таких простых вещей не знаешь - автомат, тем более, не под промежуточный, а под пистолетный патрон - довольно простое оружие. Чуть ли не из обрезков водопроводных труб в гараже делать можно. У меня на крейсерах был один матрос, слесарь на гражданке, как-то, раз зимой поспорил с дружками, не знаю, на сколько литров спирта, что за полмесяца соорудит автомат, у которого из деталей заводского изготовления будут только патроны.

- И как? Сделал?

- Конечно. Грохотал агрегат не хуже крупнокалиберного пулемёта. Но бил кучно, и по дальности был на уровне.

- И что матросу за это было?

- Ничего. Я подал рапорт о его переводе в оружейные классы при флотском арсенале; парень, что называется, прирожденный оружейник, но специального технического образования не имел. Окончил классы, пошел в Политех, конструктор на одном из оружейных заводов. Сейчас испытывают новую авиационную пушку его разработки.

В городе внешне все по-прежнему, если не считать заклеенных крест-накрест окон, и то кое-где.

А так - все такая же пёстрая толпа, много машин, яркие витрины. Вот только военных в толпе куда больше, чем раньше, и Марина ещё не видела никого в вицмундирах. Все в полевой форме.

- Что, павлинов высматриваешь?

- Ну да, их самых.

(Павлины - шуточное прозвище офицера в парадной форме. По отношению к офицерам столичного гарнизона - презрительное. Особенно, от моряков, не жалующих сухопутных. А уж в устах человека, подобного Сордару - просто уничижительное)

- Ну, так вот они, никуда не делись, полиняли только. - Сордар кивнул в сторону проходящих неподалеку офицеров в непривычной пятнистой форме. - Отец неглупо сделал, объявив после бомбёжки столицу прифронтовым городом. Это, кроме прочего, означает перевод гарнизона на казарменное положение и запрет на ношение парадной формы. Заодно и цензура теперь от души порезвится.

Хотя павлины и здесь себе верны. Форму их видишь?

- Пятнистая. Маскироваться в такой хорошо.

- Верно, недавно утверждена. По идее, в первую очередь должна идти в части на передовой, но... сама всё видишь.

- Ага. Линявших павлинов я в зоопарке видела, а эти видимо, крашеными будут?