Несносный Шварцвальд

Наверное, только выпив, я могу признаться самой себе в истинной причине согласия пойти в этот чертов клуб. Мне как самой жалкой девушке на всей планете просто хочется его увидеть. Скажете дура? Я и сама в курсе. Но только этот ползучий гад отравил собой каждую клетку. Успокаиваю себя тем, что, когда увижу, что Рич в порядке, с ним ничего не произошло, и он просто таким образом кинул меня, чтобы ничего не объяснять, смогу наконец возненавидеть его и отпустить. Сейчас мысль о том, что ему что-то не позволяет встретиться, назойливо жужжит в ушах, не давая спокойно жить, как та мошка, которую пока не прихлопнешь, будет раздражать своим присутствием.

Когда мы заходим внутрь темного помещения и поднимаемся по ступеням, все внутри меня напрягается. Музыкальные биты проникают в уши, а лучи стробоскопа ослепляют, стоит нам войти в зал. Дергающиеся тела, как ударенные током, скачут по всему танцполу, я же проходя мимо них и стараясь не получить фингал от резких движений танцующих, скольжу неотрывным взглядом по залу, лихорадочно выискивая место ди-джея. И нахожу.

Сердце замедляется, стоит увидеть Шварца за музыкальным пультом. Подушечки пальцев холодеют, и я невольно замираю, создавая пробку. На голове у него наушники, сдвинутые на сторону и открывающие одно ухо, в которое что-то активно рассказывает рядом стоящий парень. Рич улыбается, выбивая у меня из-под ног землю.

Картина маслом. У него все прекрасно. Никаких переломанных частей тела, аварий и тому подобного, что могло бы стать причиной, чтобы вот так запросто исчезнуть из моей жизни.

Быстро отворачиваюсь, чувствуя, как к глазам подбираются слезы. Ну уж нет. Хватит. Я и так выревела за последние две недели как минимум тонну жидкости. Часто моргаю и глубоко вдыхаю, даже не заметив в своем натянутом состоянии, как рука Никиты приземлилась мне на талию.

Мы подходим к зарезервированному столику и заказываем напитки с закусками. Первый коктейль улетает за пару глотков под удивленные взгляды парней и саркастический Маринкин.

– На вот апельсинкой закуси, – Марина протягивает мне на шпажке цитрусовую дольку. Стискиваю зубы и тянусь за вторым коктейлем.

– Ненавижу апельсины, – говорю, морща нос в отвращении. Сволочь даже любовь к таким вкусным фруктам раз и навсегда отбил.

Глаза сами перемещаются к месту, где обитает Рич. Он что-то подкручивает там, заглядывает в телефон. Наверное, ждет звонка от очередной мисс «дам по первому звонку». Усиленно перевожу взгляд на тех, с кем пришла. Перекрикивая музыку, троица о чем-то оживленно болтает. В суть темы я даже не вникаю. Все это время борюсь с собой и своими глазами, перетягивая канат под названием «Смотреть – не смотреть». Чаще побеждают они, но я тоже не отстаю. Спустя минут десять пытки и истертых от состязания ладоней надорванного внутреннего состояния, решаю послать к черту Щварцвальда и отдыхать. Мало ли сколько у меня таких еще будет? Даже не таких, а лучше. Надеваю на глаза воображаемые шоры, и устремляю все внимание на ребят.

В голове заметно плывет, а раскачивающая музыка только подхлестывает пить больше и активнее. Пока сижу не ощущаю опьянения, но, когда встаю, ноги на два шага уносит в сторону. Упс, кажется, слегка перебрала.

Никита героически оказывается рядом и подхватывает за талию. Ладно, сейчас я не буду на него орать. Протрезвею, а потом можно будет.

– Потанцуем? – противный голос перебивает музыку, и, не дождавшись ответа, он утаскивает мое слегка пошатывающееся тело на танцпол.

Нельзя сказать, что я выпила много. Наверное, проблема в том, что ела я последний раз часов в двенадцать. Потом уже ни один кусок в горло не лез в ожидании вечера. Зато сейчас организм с голодом впитывает все, что в него закидывают, как пересохшая губка.

Оказавшись посреди конвульсивных танцующих, мы тоже начинаем двигаться. Я стараюсь держаться от Никиты подальше, потому что его нахождение в личном пространстве вызывает приступ тошноты, но рядом танцующие так и норовят подпихнуть нас ближе друг к другу. Музыка бомбит, и надо сказать довольно неплохо. Шварц оправданно считается одним из лучших ди-джеев. Треки необычные, каждый со своей изюминкой, и вот я уже расслабляюсь по полной, отдавая себя на волю музыкальным волнам.

В памяти непрошено всплывает первая ночь в лагере. Такие же биты и алкоголь в крови, только сейчас приоткрыв глаза передо мной не медведь Шварц, рычащий на ухо слова «I wanna fuck you now», а придурок Никита, лыбящийся, как он считает, порочной улыбкой. Для меня же это выглядит как оскал одичавшего хомячка. Закрываю глаза, чтобы не отвлекал от воспоминаний. И вот я снова там. Вокруг талии крепкие руки, спину жжет горячее стальное тело. Жесткие губы смыкаются на коже шеи и нагло втягивают ее в свой рот, чтобы оставить засосы. А потом снова хриплый низкий голос на ухо, отправляет торнадо возбуждения в низ живота:

– Какого хера здесь происходит?