Несомненная реальность

Впрочем, за Оксану он особенно не беспокоился. Весь последний день она выглядела совершенно нормально и не жаловалась ни на головокружение, ни на галлюцинации. Ему даже показалось, что девушка как-то расцвела и похорошела, и даже мышастое глухое платье на ней выглядело как-то по-особенному. Ему вдруг остро захотелось остаться с ней наедине. Усилием воли подавив неуместное возбуждение, он поинтересовался у задумчиво опершегося подбородком о набалдашник трости Крупецкого:

— Скажите, Болеслав Пшемыслович, вы не знаете поблизости от нашего дома приличного ресторанчика? Я все еще толком местность не изучил…

— А то ж! — кивнул филер. — Знаю, конечно. То добже, что вы, пан, спросили. Забегаловки, что поблизости от вас имеются, только и годны тараканов морить. Едем?

— Ты как себя чувствуешь? — осведомился Олег у Оксаны. — Не надоело дома питаться?

— Ну… — та дернула плечом. — Я могу и дома. Чего я в ресторане не видела? И потом, у тебя денег лишних много?

— Местные рестораны куда дешевле, чем у нас. Не волнуйся, раз в неделю мы можем себе позволить выбираться на люди. Ведите нас, пан Крупецкий!

Ресторан располагался в мрачном замусоренном переулке. Олег помог спуститься Оксане и растерянно огляделся по сторонам.

— Вы уверены, что ресторан действительно хороший? — шепотом осведомился он у филера. — А то как-то неуютно здесь…

— Ну, не все же русским поляков в болота заводить, — усмехнулся тот. Очевидно, имелась в виду какая-то местная шутка. — Иногда и полякам отыграться можно. Не волнуйтесь, пан Кислицын, все в порядке.

Все действительно оказалось в порядке. Негромкие приглушенные голоса посетителей, чистые лавки, столы, накрытые белыми скатертями… Шика в заведении не чувствовалось, но еда оказалась выше всяких похвал. Жареный поросячий бок Олег уплетал с таким аппетитом, что Оксана даже незаметно толкнула его в бок.

Насытившись, Олег пристал к Крупецкому, расспрашивая насчет местных верований. Тот, казалось, весьма удивился необразованности подопечного и на вопросы отвечал немногословно. Во всяком случае, внятного объяснения, чем же так существенно отличаются православные от католиков, Олег не получил. Не считать же, в конце концов, принципиальным отличием способ изображать богов – статуями или картинками, или направление крестообразного магического жеста? Впрочем, после того, как Крупецкий случайно обронил несколько слов о патриархе и папе, все более-менее прояснилось. Похоже, что, как и известные Олегу по своему миру религии, организованное христианство стремилось в первую очередь заполучить власть над верующими, а потому вопрос о том, кто самый главный начальник, неизбежно оказывался важнее всех прочих.

Бывший Нарпред хмыкнул. Знакомое дело. Судя по обмолвкам Зубатова и вытянутым из Крупецкого сведениям, православная церковь являлась в стране еще одной ветвью власти. Факт следовало учесть… для чего? Олег попытался выстроить в голове общую схему государственного устройства Российской Империи. Император, дворянство, церковь… Картинка вырисовывалась не то, чтобы совсем уж четкая и стройная, но более-менее понятная. Становились ясными и сильные и слабые стороны подобного строя. Последних, похоже, имелось куда больше – огромная империя просто не могла управляться таким негибким способом. В его мире проблему отчетливо продемонстрировала Вторая революция. Здесь же дело шло к тому, что успешной может оказаться уже первая, и она не за горами. Олег хмыкнул еще раз. Похоже, действительно настало время перестать изображать из себя слепого кутенка и переставать тыкаться куда попало. Следовало продумать, на чьей стороне хочет оказаться он, бывший Народный Председатель Народной Республики Ростания, в заваривающейся каше, и что ему должно делать.

Впрочем, решать вопрос здесь и сейчас он не собирался. Для начала следовало еще с месяц повариться в местной каше и окончательно разобраться в ситуации. А пока… Пока от скуки умирать ему явно не придется. Интересно, где же все-таки можно найти воздухонепроницаемую ткань и что такое «каучук»?

15 сентября 1905 г. Москва, явочная квартира в Марьиной роще

— Зиновий? В такое время? — человек, открывший дверь, явно встревожился, увидев товарища в неурочный час. — Что случилось?

— Снова типография, Саша… — выдохнул Зиновий Литвин, известный соратникам по кличке «Седой», протискиваясь в неширокую щель. — Сегодня ночью… Полиция накрыла явку в Яме, арестованы трое, захвачен набор брошюры – его даже не успели рассыпать, а также полсотни отпечатанных экземпляров.

— Черт возьми! — выругался Александр Грязин, в партийной жизни – товарищ Худой. — Что Доссер?

— Леший цел, — Литвин рухнул на стул и тяжело, с хрипом задышал. — Как раз накануне отлучился, понес прокламации в тайник. Он мне и сообщил, когда по возвращении чуть не вляпался жандармам в лапы.