Несостоявшаяся битва

Польский посол в Лондоне направился на Даунинг-стрит, 10, где встретил министра иностранных дел. Он более подробно информировал Галифакса о немецком нападении и спросил, будет ли теперь претворено в жизнь обещание Англии. Как утверждает Галифакс, он заявил послу, что, «если факты таковы, как они изложены, у меня нет сомнений, чтобы у нас были какие-либо трудности для принятия решения о немедленном осуществлении наших гарантий». Еще не было никаких признаков уклонения от выполнения взятых обязательств, никаких намеков на то, что премьер-министр мыслил категориями длительной войны, которая бы привела не столько к победе союзных держав, сколько в конечном счете к развалу Германии изнутри вследствие перенапряжения. Не было никакого намека на выводы, к которым пришли члены английского комитета начальников штабов, что Англия будет не в состоянии оказать реальную военную помощь Польше, что сухопутные силы и авиация не будут в состоянии активно действовать еще три года и что военно-морской флот слишком дорог и уязвим, чтобы его преждевременно подвергать опасности. Почти то же было и в Париже.

Ничего не было сказано о такой косвенной и замедленной помощи в смысле английских гарантий или с позиций пакта о взаимной помощи, подписанного 25 августа, то есть менее чем за неделю до нападения. А ведь в этом пакте в категорической форме заявлялось, что в случае агрессии со стороны европейской державы (под этим подразумевалась Германия) «другая Договаривающаяся сторона немедленно окажет Договоривающейся стороне, вовлеченной в боевые действия, помощь и поддержку всеми имеющимися в ее распоряжении средствами». Это был первый параграф пакта. Эта же мысль еще дальше подчеркивалась в параграфе пятом, где заявлялось, что такая взаимопомощь и поддержка будут оказаны, и «немедленно, с началом военных действий».

Поэтому со стороны поляков, поскольку они подверглись нападению, было бы разумным ожидать быстрого дипломатического и военного реагирования. Как мы знаем, ни того ни другого не последовало. И теперь возникает вопрос, на который так и не был дан ответ: кто посоветовал подписать пакт о взаимопомощи, особенно если учесть всю предыдущую аргументацию комитета начальников штабов, что «было бы трудно оказать полякам какую-либо серьезную помощь, с одной стороны, не вызвав ответных ударов немцев с более тяжелым уроном для городов и промышленных центров союзников и, с другой — не рискнув оттолкнуть от себя общественное мнение нейтральных стран».

Если подойти к этому более внимательно, то этот вывод для кабинета, подготовленный комитетом начальников штабов, окажется очень любопытным, ибо в нем безоговорочно утверждается, что «серьезное облегчение для поляков» возможно при условии, что правительство готово развязать воздушную войну против Германии и если оно сможет убедить общественное мнение нейтральных стран, особенно Соединенных Штатов Америки, в правоте своих действий. Во всяком случае, нельзя не выразить удивления по поводу правомочности или уместности комитета начальников штабов ссылаться на общественное мнение нейтральных стран. При любых условиях, надо полагать, такой риск был бы оправданным, если он означал оказание реальной помощи попавшим в тяжелое положение полякам и нанесение ударов по ослабленным военно-воздушным и наземным силам Германии на Западном фронте.

Так же настоятельно поляки аппелировали и к французскому правительству. 4 сентября был подписан франко-польский договор о взаимной помощи. Он был идентичен англо-польскому договору и сразу же после подписания вошел в силу. Польский посол в Париже после этого стал настаивать на немедленном общем наступлении на Западе в соответствии с договоренностью между генералом Гамеленом и польским военным министром.

В тот день начальник имперского генерального штаба генерал Айронсайд и главный маршал авиации Ныоуолл прибыли в Венсенн для переговоров с французским генеральным штабом, так как, несмотря на многочисленные предыдущие совещания объединенного комитета штабов, которые происходили с конца марта, английский комитет начальников штабов не мог достаточно четко доложить кабинету, что же в нынешних условиях предполагают предпринять французы. Англичане тоже не информировали французов о своих намерениях. Не было скоординированного между ними плана действий на такой случай, не было и совместного плана по оказанию помощи полякам. Обсуждения в Париже существенно не продвинули этот вопрос, и тем более в интересах поляков.

На следующий день Айронсайд и Ньюуолл докладывали кабинету министров, что после завершения сосредоточения своих армий Гамелен собирался «нажать на линию Зигфрида» где-то около 17 сентября и проверить прочность ее обороны. Они полагали, что возможен и прорыв через линию Зигфрида, однако «Гамелен не собирается рисковать драгоценными дивизиями при неосмотрительном наступлении на столь укрепленные позиции». Кабинет принял к сведению план Гамелена и пришел к решению, что английские бомбардировщики могут быть использованы для обеспечения любого прорыва через линию Зигфрида.