Несостоявшаяся ось: Берлин-Москва-Токио

Новый министр немедленно затеял кардинальную смену дипломатических кадров, включая всех послов и посланников. По неизвестной причине единственным исключением оказался посол в Великобритании Сигэмицу, остававшийся на своем посту до лета 1941 г., хотя он никогда не скрывал своего неприятия как Тройственного пакта, так и радикального улучшения отношений с СССР – приоритетных направлений дипломатии Мацуока. Особо деликатным был вопрос «трудоустройства» Сиратори, главного соперника министра, личные отношения с которым можно описать только выражением «хуже не бывает». Их непрекращавшееся соперничество в качестве главных идеологов и потенциальных лидеров «обновленческой» дипломатии вело свою историю с 1937 г. и было общеизвестно. В итоге Сиратори был назначен одним из двух советников министерства – должность почетная, с подчинением лично министру, но без определенных обязанностей и тем более без конкретных прав: по «чину» она подходила Сиратори, но, конечно, нисколько не соответствовала его амбициям. Он принял назначение «с полным сознанием того, что значит быть советником при нем <Мацуока. – В.М.> и в таких обстоятельствах», понимая, что с ним министр будет «советоваться» в последнюю очередь.[506] Поэтому Сиратори не принимал участия ни в переговорах о заключении Тройственного пакта, ни в подготовке визита Мацуока в Европу весной 1941 г. Министр сделал все, чтобы вывести своего советника из процесса принятия решений. Но на Токийском процессе Сиратори припомнили и эту должность…

Что касается их геополитической ориентации и взглядов на глобальные проблемы, то здесь дело обстоит сложнее. Если позицию Сиратори с осени 1939 г. можно охарактеризовать как последовательно евразийскую, то постоянные шарахания Мацуока из стороны в сторону делают уязвимыми любые определения. Влиятельный представитель «маньчжурского лобби», он не раз выступал за войну с СССР и в то же время способствовал нормализации японо-советских отношений. Регионалист, более всего занятый проблемой японской экспансии в Азии, он стал движущей силой Тройственного пакта, первого шага к континентальному блоку. Самым сложным случаем была его «любовь-ненависть» к Соединенным Штатам, отношения Японии с которыми он основательно испортил, несмотря на возможно благие намерения.

Одним из первых шагов Мацуока стало решительное возобновление переговоров с Германией и Италией о заключении союза, в котором он хотел видеть такую же долгосрочную основу японской внешней политики, какой некогда был англо-японский союз.[507] 30 июля при непосредственном участии Мацуока был составлен меморандум «Об укреплении сотрудничества между Японией, Германией и Италией», за которым последовали проекты армии и флота и новый план МИД.[508] Несмотря на отдельные расхождения, все они намечали план действий с целью заключить военно-политический союз с конкретными взаимными обязательствами, в частности по содействию в урегулировании военных конфликтов. Проекты предусматривали не только поддержание добрососедских отношений с Москвой, но и совместные с Германией усилия по обеспечению координации политики «оси» и СССР.

Теперь инициатива скорейшего заключения союза исходила от Японии, точнее, лично от Мацуока. По его указанию активизировал свою деятельность и посол Курусу в Берлине, что никакого энтузиазма у собеседников не вызвало – достаточно заглянуть в записи Вайцзеккера.[509] Понять это нетрудно: опыт прежних лет разуверил германских дипломатов в способности руководства Японии вести последовательную политику и брать на себя конкретные обязательства. Однако Риббентроп перешел к решительным действиям. 23 августа (в годовщину пакта с Москвой!) он известил Курусу, что Генрих Штамер, ранее участвовавший в переговорах о «пакте трех», только что получил ранг чрезвычайного и полномочного посланника и предписание отправиться со специальной миссией в Японию. В феврале и мае 1940 г. Штамер уже дважды побывал в Токио, сопровождая президента германского Красного Креста герцога Саксен-Кобург-Гота в поездке в США через СССР и Японию. Посланец Риббентропа «прощупывал почву», но тогда конкретных результатов его вояж не дал.

Рейхсминистр поставил перед Штамером три задачи: 1) выяснить подлинное отношение японского правительства к Германии; 2) начать переговоры о союзе в том случае, если Япония проявит заинтересованность; 3) немедленно информировать министра по всем вопросам, требующим согласования с руководством Рейха.[510] Решение отправить Штамера в Токио свидетельствовало о несомненных переменах в германской политике, возможными причинами которых можно считать: сопротивление Англии, разрушившее надежды на ее скорое поражение; стремление удержать США от вступления в войну, вероятность которого не убывала; опасения относительно японо-американского сближения, сторонников которого в Токио было достаточно. Кроме того, Штамер был известен как доверенное лицо Риббентропа, и это придавало его миссии особый вес.