Несостоявшаяся ось: Берлин-Москва-Токио

Патриотизм всех перечисленных выше был вне сомнений и подозрений. С середины тридцатых они считали нацистов меньшим злом для своей страны и для Европы, чем коммунистов, и стремились направить германскую экспансию на восток. Они понимали, что война с Германией может обернуться крахом Британской империи, а потому были категорически против политики Черчилля, которую считали самоубийственной. Речь шла о разных группах внутри атлантистского лагеря, но не о разных лагерях. Тем не менее в Берлине были уверены в существовании «партии мира» и пытались установить с ней связь еще перед началом войны. Одни контакты велись с ведома фюрера – через Геринга, через шведского бизнесмена Далеруса. через молодого перспективного разведчика Шелленберга. Инициатива других исходила от оппозиции, например, от бывшего посла в Риме фон Хасселя и молодого дипломата Троттцу Зольца, в прошлом стипендиата Фонда Сесила Родса (оба будут казнены за участие в заговоре против Гитлера в 1944 г.). Со временем необходимость действий в этом направлении начал понимать и Гесс.

И здесь мы подходим к самому важному вопросу: кто был инициатором полета Гесса? Версий тоже немало. Гитлер, пославший его в Великобританию? Гитлер, не знавший о готовящемся полете, но в принципе одобрявший попытки заключения мира? Сам Гесс? Оппозиция? Альбрехт Хаусхофер? Или оба Хаусхофера, отец и сын?

Нет ни одного документального подтверждения того, что Гитлер послал Гесса в Великобританию. Слишком странной выглядела бы такая миссия без серьезной подготовки и конкретных предложений. Так что этот вопрос можно закрыть. В то же время существует немало свидетельств растерянности и даже отчаяния Гитлера в момент, когда он узнал о случившемся (наиболее подробно они собраны в книге Дуглас-Гамильтона). Фюрером овладело сложное переплетение чувств. Он понял, что никогда, видимо, больше не увидит одного из своих ближайших и действительно верных друзей. Образ Гитлера настолько демонизирован пропагандой, что нам трудно представить его способным к простым человеческим чувствам. Кроме того, он испугался, что противник будет использовать Гесса в пропагандистских целях: как высокопоставленного перебежчика и обличителя нацистского режима, или же как «посланца мира» – в доказательство неверности Германии союзникам по «оси». С особенной тревогой следил за сообщениями британских СМИ доктор Геббельс, но Лондон хранил молчание, предоставляя журналистам изощряться в самых немыслимых фантазиях (одной из них как раз была версия о «заманивании» Гесса в ловушку), не одергивая, не опровергая, но и не подтверждая сказанное. Думавший только о пропаганде, но никак не о стратегии или дипломатии, Геббельс мог радоваться «беспримерной тупости» своего коллеги – министра информации Даффа Купера, не «использовавшего» заместителя фюрера, который в самом прямом смысле свалился с неба.[646] Британцы – прежде всего, разведка, потребовавшая полного молчания, вопреки намерениям Черчилля организовать вокруг нежданного гостя пропагандистскую кампанию, – оказались умнее, чем мог предполагать имперский министр пропаганды. Искушенный в «пиаре» лорд Бивербрук сказал: «все, что нужно в настоящий момент, – это как можно больше домыслов, слухов и споров о Гессе».[647] И сумел убедить в этом премьер-министра, несмотря на всю любовь того к театральным эффектам.

Если бы Гессу удалось договориться о мире или хотя бы перемирии, Гитлер принял бы его с распростертыми объятиями – как в августе 1939 г. вернувшегося из Москвы Риббентропа. Так думал, например, Саймон, заключивший после встречи с Гессом: «Если бы он добился своего и привлек нас к переговорам по поводу такого рода мира, какой нужен Гитлеру, он был бы оправдан и сослужил бы фюреру хорошую службу».[648] Уже в 1940 г. Гесс через младшего Хаусхофера пытался зондировать почву через Швецию, Швейцарию и Испанию (вот зачем нужны нейтралы!), причем у последнего было твердое убеждение, что это делается с санкции фюрера.[649] Гесс и сам уверял, что действовал в соответствии с воззрениями и желаниями Гитлера, но говорил это в 1941 г., когда исход войны был еще далеко не ясен.[650] Возможно, хотел обезопасить себя от «осложнений» в будущем. Как и Гитлер обезопасил себя на случай провала миссии Гесса, объявив ее безумной выходкой одиночки.