Несостоявшиеся столицы Руси: Новгород. Тверь. Смоленск. Москва

Апологеты структурно-демографической концепции вполне осознают слабость «чистого» варианта своей теории, и уже были предприняты попытки дополнить демографический анализ теорией «культурных кругов», появившейся когда-то в работах Фрица Гребнера. В сильно модифицированном виде, после скрещивания с современными теориями этногенеза, идея культурных кругов в моём понимании исходит из того, что на принципиально неоднородном «географическом субстрате» неизбежно формируются достаточно крупные (на фоне типичных для данной эпохи расстояний) территории повышенной связности. Эти территории и выступают как ядра, как зародыши формирующихся этносов и формирующихся культурных кругов.

Для наших краев в качестве таких ядер-зародышей выступают упомянутые еще в первой главе северо-восточное ядро с Новгородом и Ростовом; северо-западное с Полоцком; юго-западное от Киева до предгорий Карпат; юго-восточное на днепровском Левобережье. Легко заметить, что далеко не все эти центры породили дошедшие до наших дней этносы и государства. И причиной тому — жесткая борьба между ядрами культурных кругов, между ядрами этносов и за колеблющуюся периферию, разделяющую ядра, и за подчинение и уничтожение соседних ядер.

Теория культурных кругов в своём первозданном виде — это вариант диффузионизма, концепции, которая как раз и описывает некоторые закономерности такой борьбы. Создатель теории Фриц Гребнер считал, что сходные явления в культуре различных народов объясняются происхождением этих явлений из одного центра [ Graebner Fr.Methode der Ethnologie. Heidelberg, 1911]. Он полагал, что важнейшие элементы человеческой культуры появляются лишь однажды и лишь в одном месте в результате великих, фундаментальныхоткрытий. Применительно к сформулированной выше структурно-демографической, квазиэкологической концепции такие фундаментальные открытия— это открытия, позволяющие расширить экологическую нишу для людей из ядра культурного круга, ядра этноса. Это могут быть новые способы производства и обработки пищи; это могут быть новое оружие и новая военная тактика, позволяющее раздвинуть границы обитания за счет соседей. Используя эффекты фундаментального открытия, «народ» из удачливого ядра начинает расселяться, захватывать и осваивать периферию, подчиняет соседние ядра… Если, конечно, «народы», находящиеся перед фронтом наступления, не успевают перенять основные находки пришельцев, обеспечивая диффузию фундаментальных элементов культуры. Таким образом, теория культурных кругов в своём исходном виде представляет историю как «динамичную картину распространения культурных кругов, порождаемых происходящими в разных странах фундаментальными открытиями». История отдельной «страны» в рамках этой концепции представляется как история адаптации к волнам от фундаментальных открытий, набегающим с разных сторон, как история трансформации общества под воздействием внешних факторов, таких как нашествие, военная угроза или культурное влияние могущественных соседей.

Исходная теория культурных кругов полагает «страну» и «народ» чем-то устоявшимся и устойчивым, что со всей очевидностью противоречит реалиям Восточно-Европейской равнины X–XVII вв., на которой и разыгрываются все наши альтернативы. История славной Смоленщины тому примером. Исправить положение позволяет понятие устойчивого культурного круга, под которым будем понимать не весьма условную область распространения некоторого фундаментального открытия (которую зачастую вообще невозможно установить без целого ряда необоснованных допущений), а достаточно устойчивый комплекс культурных связей внутри связной же географической области. Фундаментальные открытия (сама возможность совершения которых определяется «состоянием» культурного круга) теперь будут определять «дыхание» культурного круга, пульсации его Сжатий и Восстановлений. А эти пульсации будут в свою очередь порождать и убивать «страны» и «народы».

Еще одна серьезная проблема теории культурных кругов — наивная вера в многочисленные примеры могущественного «вундерваффе», страшного сверхоружия, обеспечивающего первооткрывателю победу за победой. Однако относительно тщательный анализ практического применения технических, тактических и стратегических открытий в реальных войнах доказывает лишь одно: в войнах побеждают не фаланги сами по себе, не английские луки, не монгольские саадаки и даже не московская дворянская конница, а целые «общественные организмы» (уж простите за странный термин, но в долгой истории человечества далеко не всегда сталкивалось и сражалось то, что можно назвать народом или государством). То же самое можно сказать о столкновениях экономик и «культур вообще».