Несостоявшийся стриптиз

 — Вполне, — отозвался Хамер и, постучав по листку крепким пальцем, сказал: — Пусть это напечатают газеты. Пусть все узнают о Клайде Барроу и Бонни Паркер. Так будет лучше. — И помолчав, добавил: — Очень скоро все то, что тут написано, сбудется.

 День выдался солнечный. Клайд выбежал из дома и вприпрыжку понесся к почтовому ящику. Там была газета. Он быстро извлек ее и на первой же странице увидел стихи Бонни. Они были обведены рамочкой, чтобы сразу же броситься в глаза. Клайд ринулся назад, и на его ликующие крики из дома высыпали все его обитатели. Клайд сунул газету Бонни и срывающимся от нетерпения голосом попросил:

 — Читай, солнышко! Читай.

 Бонни не заставила себя долго упрашивать. Конец у ее стихов был такой.

 Даже если они вдруг завяжут.

 Дом снимут, пройдет день другой,

 И разбудит ночью округу

 Полиция дикой стрельбой.

 Однажды их гады обложат,

 И раскаленный свинец

 Их рядышком наземь уложит.

 Одним — ликованье, другим огорченье,

 Но Бонни и Клайду — конец.

 Закончив читать, Бонни выжидательно посмотрела на своих слушателей. Некоторое время ответом ей была лишь напряженная тишина. Затем Клайд словно ожил и издал торжествующий вопль.

 — Черт! — крикнул он. — Это же все про меня!

 Он стоял с разинутым ртом, и в его глазах светились удивление и радость. Казалось, он вот-вот разразится гомерическим хохотом, который пока никак не мог вырваться из его груди.

 — Это я! — повторил он, хлопнув в ладоши. — Обо мне написаны стихи. Ну дела!

 Бонни засмеялась. Она не ожидала, что эта публикация так поразит Клайда. Ее охватило чувство большой удачи.

 В его груди заклокотал наконец смех, вырвался наружу, и Клайд смеялся, смеялся до слез, не зная, как остановиться.

 — Обо мне написаны стихи!

 — Все знают, кто был Джесси Джеймс! А теперь послушайте про Клайда Барроу! Про Клайда Барроу. Клайд Барроу…

 Бонни теперь тоже смеялась — звонко, раскованно, словно купаясь в теплом море радости. Она испытывала новое, удивительное воодушевление, а с ним и необъяснимую уверенность.

 Он повернулся и закружился, словно танцуя с невидимой партнершей, потом схватил Бонни на руки, кружился, раскачивая ее из стороны в сторону, приговаривая:

 — Бонни! Наверное, ты сводила с ума всех парней, когда работала в своем кафе.

 Он поставил ее на землю и рассмеялся, увидев, как она смахивает слезы. Он снова закружился в своем танце — молодость бурлила в его теле, не зная, как себя лучше выразить.

 — Клайд, Клайд! Ох уж этот Клайд! — бормотал он.

 Снова его руки сомкнулись вокруг нее, снова он подхватил Бонни и стал раскачивать.

 — Бонни! Поэма о Бонни и Клайде! — воскликнул он.

 — Баллада, — поправила она.

 — Ну баллада. Ты здорово рассказала про нас. Просто потрясающе. Ты — самое настоящее чудо. Чудо из чудес.

 Он притянул ее к себе, и их губы соприкоснулись. Но до этого Клайд успел испустить еще один торжествующий вопль. Не переставая смеяться, они поцеловались. Тела их напряглись, губы встретились, смех сменился стоном.

 Они еле-еле добрались до своей комнаты. Их снедали желание, нетерпение.

 Именно в это время Ивен Мосс был в Аркадии. Он сидел за мраморным столиком в кафе-мороженом, спиной к улице. Он не поднял головы, когда к столику подошел высокий человек в хаки, и сел на плетеный стул напротив.

 — Ивен Мосс? — мягко спросил Фрэнк Хамер.

 — Да, сэр.

 — Я хочу рассказать вам о моем плане, — сказал Хамер ровным, но не терпящим возражений тоном. — И вы сделаете все именно так, как я скажу.

 — С ними мой сын, Кларенс К. У. Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось.

 — Мы об этом с вами уже договорились. Мне нужны те двое. А с сыном разбирайтесь сами.

 — Тогда я готов, — кивнул головой Ивен.

 — Хорошо. Вот что вы должны сделать. — Хамер придвинулся ближе и начал говорить тихим сосредоточенным голосом, и на лице его было выражение непреклонной решимости.

 Вечером, после ужина, все собрались в гостиной, прислушиваясь к вечерним звукам фермы.

 — Клайд! — позвала Бонни.

 — Да?

 — Давай завтра съездим в город. Я хочу кое-что купить. Что-нибудь милое и симпатичное. А то, извините меня, мистер Мосс, в доме вашем просто не на что посмотреть, ничто не радует глаз.

 — Наверное, так оно и есть, мисс Бонни, — смиренно отвечал тот, пряча глаза. — В доме и правда не помешала бы женская рука.

 — Погоди, солнышко, — сказал Клайд. — В Мексике ты накупишь всего, что душе угодно, когда в кармане у тебя будет двадцать пять тысяч.

 — Я, пожалуй, пойду спать, — сказала Бонни, вставая из-за стола. — Спокойной ночи.

 Клайд тоже встал и пошел за ней.

 К. У. поднялся со стула, потянулся и, зевая, пробормотал:

 — Пойду-ка я на боковую. Я тоже устал.

 — Погоди, — сказал Ивен, задумчиво глядя на сына. — Останься и немного поговори со своим старым папочкой.

 — Я хочу спать, папа.

 Ивен поглядел на лестницу и крикнул вслед Бонни и Клайду:

 — Если нетрудно, купите завтра мне лампочек! Ватт на шестьдесят. А то на этой неделе у меня три штуки перегорели.

 — О чем разговор, мистер Мосс, — отозвался Клайд и, войдя в комнату вслед за Бонни, закрыл за собой дверь.

 Ивен обернулся к сыну, и на лице его появилось сердитое выражение.