Несоветская украинизация: власти Польши, Чехословакии и Румынии и «украинский вопрос» в межвоенный период

К январю 1923 г. на восточных землях Польши поселилось 16 тыс. польских семей, которые прибыли из Западной Галиции, привлеченные выгодными условиями, государственными кредитами и другими льготами. 4 марта 1923 г. сейм временно прекратил военную колонизацию, а 20 июня 1924 г. принял закон, который давал право покупать землю «на кресах» не только полякам, но и лицам других национальностей, при условии, что они «не были наказаны за преступления перед польским государством». В итоге землю в юго-восточных территориях Польши получили 75 % поляков и 25 % украинцев. Одобренный 28 декабря 1925 г. сеймом закон об аграрной реформе предусматривал продолжение политики колонизации «на кресах». В целом за 1919–1929 гг. было создано свыше 77 тыс. польских хозяйств (600 тыс. га земли)[325].

Важное значение для восточнославянского населения имела языковая политика польских властей. В 1924 г. были приняты так называемые «кресовые законы», определившие принципы организации школьного дела в Польше и правила использования языков в различных организациях. 31 июля польский сейм утвердил законы «О языке государственной и местной администрации», «О языке судов, прокурорских органов и нотариата», «О некоторых постановлениях в организации школьного дела». Действия законов распространялись на Львовское, Станиславское, Тарнопольское и Волынское воеводства. Инициатор школьного закона, министр по делам религии и образования С. Грабский заявил, что так называемые «кресовые законы» обусловлены признанием того факта, что, «во-первых, Речь Посполитая является польским государством, во-вторых, что в границах Речи Посполитой нет ни одного лоскутка земли или национальности, принудительно присоединенной к польскому государству»[326].

На территории Польши государственным языком объявлялся польский, он использовался государственно-административными органами и органами самоуправления, учреждениями связи и на железнодорожном транспорте. Представители национальных меньшинств имели право пользоваться родным языком в общении с государственными и административными органами, вести документацию в учреждениях местного самоуправления позволялось двумя языками. Школьный закон предусматривал плебисцит родителей учеников о языке обучения. Преподавание украинского языка вводили в школе лишь тогда, когда община насчитывала не менее 25 % украинского населения и если родители не менее 40 учеников подавали соответствующие просьбы-декларации. Однако в том случае, когда набиралось 20 учеников, родители которых хотели учить детей государственным польским языком, то такая школа становилась двуязычной. Во всех других случаях школы переходили на польский язык обучения. Для открытия средних школ с украинским языком требовали декларации от родителей 150 учеников[327]. Организацией и проведением школьных плебисцитов занималось общество «Родная школа» под руководством центрального и местных комитетов УНДО, причем объединение фиксировало названия населенных пунктов, где местная власть сопротивлялась сбору деклараций и утверждению подписей[328].

Несмотря на предпринятые активистами украинского движения усилия, после принятия этого закона резко сократилось число национальных школ, что, естественно, вызывало недовольство среди украинцев. Еще в 1923 г. была закрыта украинская мужская гимназия во Львове, а затем были превращены в двуязычные учебные заведения женские учительские семинарии в Перемышле и Львове. Кроме того, польские власти стремились переселить учителей-украинцев из Восточной Галиции в Западную и в центральные районы Польши. За несколько лет из Восточной Галиции было перемещено 1,5 тыс. учителей-украинцев, а 2,5 тыс. уволено с работы[329]. На территории Западной Украины в 1935 г. в целом среди учителей было 77,7 % поляков, 21,67 % украинцев, 0,03 % немцев, 0,6 % евреев[330]. В 1924/1925 учебном году в Львовском, Станиславском и Тарнопольском воеводствах было 2568 польских школ, 2151 украинских и 9 двуязычных. В 1929/1930 учебном году на территории этих воеводств стало 2189 польских школ, 648 украинских и 1793 двуязычных[331]. Почти треть украинских детей вообще оставалась вне школы: в 1931 г. в восточных регионах свыше 38 % жителей старше 10 лет было неграмотным[332].

Болезненным оставался вопрос об украинском университете. Закон о самоуправлении 1922 г. предусматривал открытие украинского (русинского) университета, однако польские власти чрезвычайно осторожно подходили к этому вопросу и не торопились принимать окончательное решение. В польском сейме и правительстве существовало несколько проектов, предлагавших различные пути разрешения вопроса об украинском университете: создать университет с украинским языком обучения в Станиславе, перенести в Польшу Украинский университет из Праги, организовать курсы для украинской молодежи при Варшавском университете, образовать соответствующий институт при Львовском университете или же перенести идею его создания в Ягеллонский университет в Кракове[333].