Неспетая песня

   Долго уговаривали и успокаивали Лёху, пока он, расцеловавшись с Яшей, не согласился сесть в кабину «Победы», прельстившись её рулем и приборами. Машины тронулись и, быстро набирая скорость, скрылись за поворотом. Яша Кузнецов медленно оторвал взгляд от оставленного ими облака пыли и побрел к спальному корпусу.

9

   С билетами проблем не было, поскольку курортники уже разъехались. Людмила взяла себе мягкий вагон в надежде, что за ночь отдохнет перед приездом домой.

   За неделю,  что не была дома, она успела стосковаться по мужу. Ведь всё время совместной жизни с Бессоновым они не разлучались ни на один день. И теперь казалось, что прошла целая вечность её пребывания в Крыму.

   Людмила всегда ругала себя за тот грубовато насмешливый тон, с которым она при посторонних разговаривала с супругом. Когда они были одни, эта грубость исчезала, уступая место самой нежной, самой трогательной женской ласке и заботе. Она поклялась себе, что непременно прекратит эти театральные скандальчики, которые умела разыгрывать с завидным актерским мастерством. – Какая я дрянная девчонка, - ругала она сама себя, - если не умею ценить такое сокровище, как мой муж. Ей до боли хотелось тут же оказаться дома и повиснуть на шее её любимого, доброго, умного и такого красивого Бессонова. Но надо было набраться терпения и чем-то себя занять  в течение трех часов, которые оставались до отхода поезда.

   Первое, что сделала Людмила, это отправила телеграмму мужу с просьбой встретить её на вокзале. Телеграмма была деловая, но с припиской «скучаю, обожаю, обнимаю, целую. Твоя Мила».

Ещё успела она забежать в больницу, где встретилась с Надиной подругой Клавой. Они всё оговорили, что касалось памятника, и Бессонова оставила ей свой адрес, а Клава телефон. Собрав все вещи в гостиничном номере, она пошла к окошку дежурной, чтобы сдать ключ и получить документы. Но вместе с паспортом  ей вручили телеграмму. «Приезжай как можно скорей. – Прочитала Людмила. - Не волнуйся всё в порядке. Целую, твой Паша». – Что же такое могло случиться, если всегда спокойный и сдержанный  Бессонов, требует её возвращения. Спрятав телеграмму  и схватив свой легкий чемоданчик, она направилась на вокзал. Состав формировался в Симферополе, и как только началась посадка, Людмила оказалась в уютном купе минут за тридцать до отхода поезда.

   Соседей-попутчиков ещё не было, и она вновь занялась чтением телеграммы. Вопрос: что же такое произошло дома, не оставлял ни на минуту, и надежда на отдых в мягкой постели покидала Людмилу. Однако она постелила на своей нижней полке и, пользуясь одиночеством, переоделась в домашний халат. Вскоре все же поезд тихо тронулся, и мимо окон стали мелькать служебные здания вокзала и старенькие дома окраины крымской столицы. Когда состав набрал скорость и столбы электропередач  пробегали перед её взором всё чаще и быстрее, глаза, утомленные этим однообразием, начали медленно закрываться, и она устало опустилась на постель. Тело стало таким тяжёлым, что трудно было натянуть на себя простынь с шерстяным одеялом. Проявив необычайную силу воли, Людмила всё же закуталась потеплее и, несмотря на то, что простыни и наволочка были совершенно сырые, под ритмичный стук колес мгновенно уснула.

   Снился ей лётный городок. Она, что-то напевая, вешала на протянутый возле дома тонкий авиационный трос белье. Белье было почему-то совершенно мокрое и горячее, и от этого тяжёлое и обжигающее руки. Вдруг в небе, всё усиливая пронзительный звук, пикировал штурмовик. Сквозь этот шум она услышала голос Бессонова: «не печалься, ласточка, у тебя ещё всё впереди». Внезапно  всё стихло, а самолет со свистом врезался в землю. Раздался взрыв. Людмила, окончательно не просыпаясь, приоткрыла глаза и увидела,  что дверь купе с шумом распахнулась и в ней показалась дородная дама с объёмным багажом. – Вы уже отдыхаете? – писклявым голосом спросила новая пассажирка. – Нет. Я сплю. – Вяло ответила Люда и закрыла глаза. Тут же она вновь оказалась возле собственного дома. Бельё было холодное, как лед. От упавшего самолета к дому двигался бензовоз. На его ступенях стоял Никита Кузнецов. – Где Бессонов? Где Паша? - кричала в истерике Людмила. - Кузнецов обнял за плечи соседку и тихо шептал ей в ухо: - Нет Павла. Нет. Сегодня его очередь не быть. – Она открыла рот с намерением позвать мужа, но голоса у неё не было. Сколько ни пыталась крикнуть Люда, ни единый звук не мог вырваться из её онемевшего рта. Но вдруг, точно прорвав платину, раздался крик: «Паша!!!»

   От этого крика проснулась не только Люда, но и её попутчица.  – Что с Вами, миленькая? – беспокойно осведомилась соседка.       - Вы так стонали во сне, а потом так кричали, что прямо страшно было за Вас.

– Извините меня, ради бога. Нервы. Устало – оправдывалась Людмила. - Она снова легла на подушку, но сон уже не шёл.